Я вспомнила, насколько мне помогло ее присутствие в Париже, когда она проявила всю силу своей материнской любви, набросившись на папарацци с водяным пистолетом, поэтому я сказала: «Хорошо, мам. Поехали вместе». И через два дня мы сели в самолет и отправились на Украину – моя мама, Бенни, его ассистентка и я.
Мы с Бенни сидели в хвосте самолета, болтая о том, что произошло за последние несколько недель. Я все еще пыталась оправиться после развода и разобраться во многих вещах, начиная с финансов и заканчивая домом, детьми, всеми совместными проектами. Все было настолько запутано, и я была рада этому длительному перелету, подарившему мне возможность проговорить с Бенни все, что не давало мне покоя.
Мы были погружены в наше обсуждение, когда мама вдруг подошла к нашим местам, встала в проходе и сказала: «Джен, я как-то странно себя чувствую».
«Что случилось?» – спросила я. Она выглядела бледной и немного вспотевшей.
«Мне нехорошо, – ответила она. – Мне кажется, я сейчас упаду в обморок». И затем она так и сделала: хлоп – и вот она уже лежит прямо в проходе между рядами.
«О боже! – закричала я. – Ма! Мам!» Я повернулась в головную часть самолета и спросила: «Что случилось? Она что-нибудь принимала?»
Ассистентка сказала: «Она выпила таблетку снотворного…» Поскольку моя мама продолжала пить обезболивающее после операции на колене, это сочетание просто срубило ее.
Стюардессы принесли ей кислородную маску и попытались закрепить ее у нее на лице, пока она лежала там в полной прострации. Я сказала: «Мам! Ты что же творишь? Идея была, что ты будешь заботиться обо мне!» Она ничего не ответила, но ее веки начали слегка подергиваться. Я наклонилась как можно ближе к ее лицу и сказала: «Клянусь богом, если ты сейчас умрешь, я тебя просто убью! Ты меня слышишь?»
А затем на нервной почве я начала смеяться, стараясь убедить себя, что все будет хорошо. Что мне еще оставалось: либо смеяться, либо полностью пасть духом.
Экипаж корабля начал обсуждать возможность экстренной посадки, но как только моя мама услышала мои угрозы в ее адрес, ее реакция превзошла все мои ожидания: она начала смеяться.
«Извини, детка», – сказала она, продолжая пребывать в состоянии какой-то невесомости, слегка покашливая в своей кислородной маске. Мы посмотрели друг на друга, и я закачала головой. В конечном итоге все обошлось, хотя ее все же пришлось положить под капельницу в больнице, как только мы приземлились. Я пыталась шутить над тем, что она оказалась просто незаменимым помощником для меня во время путешествия. И хотя она чувствовала себя очень слабой и проводила практически все время под капельницами, я была рада ее присутствию и тому, что она продолжала смешить меня, несмотря ни на что.