— Я знаю. — И вспоминая Бриттани, покусываю нижнюю губу. — Варек?
— Да? — говорит он, лаская губами мою шею.
— Я хочу увидеть нашего ребенка, как это сделала Бриттани. Или нужно ждать, когда ребенок немного подрастет?
— Мы скоро ее увидим.
— Ее? Ее? — кричу я. — Это девочка? — Слезы наворачиваются на глаза, когда он кивает. — Боже мой, — шепчу я. — Почему ты знаешь, а я нет?
Он вытирает слезы на моих щеках.
— Брэкстон сказал мне, но точнее мы можем увидеть только через пару недель. Я подумал, что лучше подождать.
— Девочка, — тихо произношу я.
Ничто не могло сделать этот день лучше для меня. От одной мысли, что у меня будет драгоценная дочь, у меня наворачиваются слезы. В некотором смысле, она завершит мой жизненный круг, когда я начну путь материнства. Мама умерла слишком рано, и я так много не успела сделать вместе с ней, но теперь сделаю это просто в другой роли.
— Варек, вряд ли ты сможешь дать мне что-то, что сделает меня настолько счастливой, — говорю я, крепко его целую, пытаясь вложить в поцелуй все слова, которые бьются в моем сердце. Он резко отстраняется от меня, когда начинаю переходить от счастья к возбуждению. Я тянусь к нему, но он уклоняется, целуя мою ладонь.
— У меня есть еще кое-что, — предупреждает он. Взмахивает рукой, и через всю комнату к нам летит крошечный блестящий предмет. — Протяни руку.
Я повинуюсь, наблюдая, как металлическое колечко приземляется на мою ладонь. Я вопросительно поглядываю на него.
— Это кольцо для твоего уха, чтобы провозгласить о нашей помолвке, — объясняет он. — Мне пришлось подогнать его по размеру, так как твои ушки меньше, но думаю, что оно подойдет. — Его улыбка меркнет при виде моего слезливого лица. — Тебе не нравится?
— Ты хочешь сказать, что женишься на мне?
— По-моему, я все понятно сказал, Лия. Ты родишь моего ребенка, и я люблю тебя. — Он смотрит на меня в шоке, когда слова слетают с его уст. Но потом усмехается. — Я люблю тебя, намори, и хочу, чтобы все об этом знали.
Сжав сережку, я с негромким криком бросаюсь в его объятия. После бурного проявления эмоций, в котором полностью виню гормоны, вытираю слезы и улыбаюсь ему. Он берет серьгу и надевает ее на мое ухо, прохладный металл — восхитительная перемена.
— А где твоя? — спрашиваю я.
— Какая ты нетерпеливая, — поддразнивает он. Надевает свое колечко, и клянусь, что это самая сексуальная вещь на свете, потому что показывает, что он принадлежит мне.
— Я просто хочу, чтобы дравианские женщины знали, что они не могут получить то, что принадлежит мне, — говорю совершенно серьезно.