— Кто здесь? — прорычал сторож, пытаясь встать. — П-покиньте в- веренный мне объект.
Кречетов поморщился от стойкого сивушного перегара.
— Колюня, — вполне миролюбиво обратился к сторожу Никита Степанович. — Ты с каких пор на дежурстве употребляешь? Вылетишь ведь с работы, чучело.
— Степаныч, ты, что ли? — узнал участкового сторож. — Ты чего п-припёрся?
— Товарищ следователь хочет с тобой побеседовать, — терпеливо объяснил участковый.
— Кто?
— Конь в пальто, — теряя терпение, встряхнул сторожа Никита Степанович. — Убийство у нас, Колюня. Следствию необходимо задать тебе, раздолбаю, пару вопросов.
— С-следствие, — с усилием повторил сторож, и на его измождённом лице отразилась нешуточная работа мысли. — Мы с органами… мы, в-всегда… з-завсегда…
На этих словах сторож обмяк и, если бы не твёрдая рука участкового, наверняка бы спикировал лбом в тарелку.
— Допрос придётся отложить, — вздохнул Кречетов. — И часто они у вас так дежурят?
— Случается, конечно, — Никита Степанович отодвинул тарелку и со стуком опустил голову сторожа на стол. — На такую зарплату трезвенников разве сыщешь? Всего-то их, охранников, трое: есть ещё Славка Фролов, молодой совсем, год как после армии. В голове ветер. И Матвеич. Этот в годах уже, лет на пятнадцать меня постарше.
— Надо будет со всеми поговорить, — произнёс Кречетов, не отрываясь от записей.
— Поговорим, чего проще, — вздохнул Никита Степанович. — Только, может, сначала отобедаем? Негоже натощак целый день бегать.
Кречетов посмотрел на часы. Время перевалило за полдень. Можно было и подкрепиться.
Оськин терпеливо ждал возле машины, обмахивая распаренное лицо папкой. Было и в самом деле жарко. Никита Степанович, шедший следом за Кречетовым, шумно дышал и то и дело обтирал платком потную шею.
— Сторожа допросили? — спросил Оськин.
Кречетов покачал головой и сел в машину впереди, рядом с водителем.
— Форсмажорные обстоятельства, — ответил за него Никита Степанович. — Пьян сторож в стельку. Это ж надо так нализаться с одной пол-литры…
До дома участкового доехали быстро, с ветерком, но Наталья, предупреждённая о визите, уже накрыла к обеду.
— А вот и мы! — возвестил с порога Никита Степанович, пропуская гостей вперёд.
Помимо обещанной яичницы со шкваркой, на столе возвышалась громадная, едва не ведерная кастрюля борща, стояли тарелки с холодным мясом, салом, обсыпанном кристалликами соли, и свежий хлеб в просторном плетёном блюде. В отдельной миске красовались соленья: кумачовые помидоры с прилипшими смородинными листочками и крутобокие огурцы.
Оськин зашаркал в дверях, вытирая ноги и с беспокойством оглядывая стол.