— Моё почтение, Пётр Аркадьевич, — отчётливо услышал Антон сквозь посторонние звуки. — Какими судьбами в Питере?
— Дела, Ванечка, дела, — вальяжно отозвался Канарский. — Принеси-ка, дружок, анисовой водочки, закуски поострее, икорки и хлебушка побольше. Истосковался я, Ванечка. по хлебушку чёрному.
— Один момент, Пётр Аркадьевич, — с лакейской преданностью заверил официант. — На горячее что изволите? Сегодня судак недурён с беарнским соусом.
— Тащи судака, — велел всё тот же вальяжный голос.
В наушнике послышался скрип стула, что могло означать лишь одно: Канарский обустраивается за своим столиком. Дальнейшие скрипы, вздохи и шум улицы, доносившийся до веранды, слушать было неинтересно. До прихода Гройсмана вряд ли могло произойти что-то существенное.
Антон пожелал лейтенанту приятного аппетита и с удовольствием принялся за подстывший суп. Лоснящийся перламутровой тресковой юшкой, суп был исключительно нежен и духовит.
Лейтенант ел молча и, прикончив последний пельмень, неэтикетно облизнул ложку.
— А мне здесь нравится, — сыто произнёс он, наливая в фужер пенистого кваса из запотевшего графинчика. — Разве что музычка нудновата да чикс не видно.
— Ну, здравствуй, Батон, — неожиданно раздался в наушнике Антона хриплый, с придыханием голос.
— Здравствуй, Исаак Маркович, — ответил голос Канарского. — Садись, дорогой, угощайся. Водочки откушаешь под икорку?
Антон отодвинул недоеденный суп и замер, вслушиваясь в каждый звук, в каждое слово. Очевидно, что Гройсман — а это, без сомнения, был он — прошёл на веранду не через главный зал, а другим входом.
— Ты же знаешь, Пётр, что я так и так не пью. Лучше ответь словами, что ты имеешь сказать мне за те монеты.
— Дело стоящее, — охотно отозвался Канарский. — Десять империалов, это серьёзно.
— Пётр, скажу тебе, как родному: их будет, увы, не десять, — перебил Гройсман. — Три монеты я обещал очень серьёзным людям.
Наступила пауза, послышался узнаваемый звук льющейся в рюмку водки. Канарский крякнул и смачно хрустнул чем-то, закусывая.
— Я так и знал, — просипел он. — Знал, что ты, Ися, непременно меня хоть немного, но кинешь.
— Зачем такой пафос! — возмутился Гройсман. — Да, я таки имею свой маленький гешефт с этого дела. Я пожилой человек, Пётр. У меня неважное здоровье и внуки. Посмотри, Пётр, как всё дорожает…
— Ты ещё пожалуйся на собес, — перебил Канарский. — Давай, Исаак Маркович, ближе к делу. Три монеты, как я понял, ты скинешь сам. Семь реализую я за границей. Дело нешуточное. Монеты нельзя сбывать по одной. Если они начнут всплывать в частных коллекциях, цены упадут вдвое. Вывод: нужно найти семь покупателей и слить монеты одновременно.