С творческим отчётом было покончено и можно было приступать к аукциону.
Писатели загалдели, заёрзали, доставая таблички с названиями произведений. Детективы и мемуары, которым отдавал предпочтение Никодим, обозначались лотами зелёного цвета. Любовные романы, лирика и прочее непотребство — розовым. Приключения и фантастика — голубым. Триллеры и ужасы — радикально чёрным.
Подоспел пропавший было распорядитель. Он подкатил к креслу Никодима сверкающий никелем столик с кружкой глинтвейна и коробкой сигар.
— Нижайше просим прощения-с, — затараторил распорядитель, ловко распечатывая коробку. — В буфете кубинских не случилось. Так, пришлось по всему городу покуролесить. Насилу нашли. Вы уж не взыщите с нас за задержку.
Распорядитель надкусил щипцами кончик сигары и с поклоном преподнёс её Никодиму.
Читатель, не спеша, чинно закурил и, пустив дым колечком, принялся рассматривать лоты. Торг шёл в новых «золотых» долларах и первый ряд начал с мизеров, дружно выставив под названиями произведений трёхзначные ценники. Лишь мадам Непорочная, сидящая в самом центре, стартовала с двенадцати тысяч. Чёрный шарф и чёрная вуалетка, опущенная на лицо напоминали о её трауре по Евлампию Градскому.
Неожиданно, с четвёртого ряда подняли ценник в пятнадцать тысяч и в зале началось полное сумасшествие. Писатели загалдели, торопливо подставляя нули к изначальным суммам.
Никодим отложил сигару и принялся за оглушительно горячий глинтвейн, наблюдая за тем, как лоты стремительно поднимались в цене. Ажиотаж постепенно стих, когда кто-то из куртуазных маньеристов поднял планку до внушительных двадцати семи тысяч. Никодим не жаловал маньеристов и не стал бы читать это гламурное нытьё и за втрое большую сумму.
Предложенную цифру долго никто не мог перебить, пока над галёркой не взметнулась отчаянная рука с лотом в двадцать семь с половиной тысяч. Эту цену предлагала фракция толкинистов за очередную эльфийскую сагу. Других лотов не поднималось и Никодим понял, что писатели вывернули карманы до самой крайности. Никодим Северов прежде не оказывал внимания толкинистам, сомневаясь, что сможет одолеть их странные витиеватые тексты, написанные к тому же, на аваринском наречии. Однако, фракция прилагала к трактату персонального толмача и это меняло дело. В конце концов, опыт был интересен и Никодим ткнул тростью в одинокий лот над галёркой.
Торги закончились и писатели, бурно обсуждая успех толкиенистов, потянулись в сторону буфета, где уже готовы были фуршетные столики и пирамиды с шампанским.
Делегация толкиенистов, разодетая в гномов, гоблинов и лесных эльфов, всей толпой направилась к подиуму. Впереди, в лахмотьях горного тролля шествовал глава фракции с огромным фолиантом в руках. Он со степенным поклоном протянул книгу Никодиму.