Когда Никодим появился в зале, писатели повскакивали со своих мест, возбуждённо шепча друг другу: «Северов, Никодим Северов», точно в зале мог найтись некто, способный не узнать знаменитого на весь Город читателя.
Никодим неторопливо взошёл на подиум, где возвышалось читательское кресло, похожее на трон. Возле него маячила тощая фигура распорядителя в алой долгополой ливрее, и двое охранников с каменными отрешёнными лицами. Никодим сел в кресло, поставив на колени кофр с фолиантом.
— Чего изволите, Никодим Серафимович, — осведомился распорядитель с нижайшим поклоном.
— Глинтвейн и сигару. Непременно, кубинскую. — бросил Никодим.
Распорядитель исчез исполнять прихоть читателя с быстротой багдадского джина.
Никодим Северов не любил сигар, но курение в зале было читательской привилегией и нельзя было разочаровать публику. Подняв трость, он призвал зал к порядку и мгновенно воцарилась кладбищенская тишина.
— Друзья мои, — проникновенно начал свою речь Никодим. — Дорогие мои писатели!
Его голос, усиленный множеством потайных динамиков, разнёсся по залу.
— Возрадуйтесь, — продолжил читатель. — На вашем творческом небосклоне загорелась ещё одна звёздочка. И имя ей — Евлампий Блаженный. Прошу ваших аплодисментов.
Никодим отыскал глазами Блаженного, сидящего в четвёртом ряду и благосклонно кивнул ему. Автор зарделся от удовольствия и, поднялся с места, кланяясь на все стороны. Раздались редкие, похожие на пощёчины, аплодисменты. Товарищи по перу с ненавистью и завистью смотрели на Блаженного и Никодиму было ясно, что после творческого вечера тому непременно устроят «тёмную».
— Роман «Смертельная пуля» — это новое и свежее слово в набившем оскомину классическом детективном жанре. — Продолжил Никодим, когда прекратились шлепки аплодисментов. — Чего стоит тот факт, что убийца появляется лишь в финале произведения и им оказывается вовсе не человек!
Никодим сделал театральную паузу, глядя в притихший зал. Евлампий Блаженный торжествовал. Сегодняшний вечер был явным триумфом автора над собратьями по перу. Никодим сказал о романе ещё не мало тёплых и бодрых слов, превознося стиль автора, его глубокое проникновение в материал. Особо он коснулся образа главного героя, быка Диего, подчеркнув сложность и неординарность его натуры. Закончив свой спич, Никодим пригласил автора на подиум, чтобы торжественно вернуть роман, на обложке которого поставил размашистый витиеватый автограф.
Евлампий, то и дело вытирая платком красное от пережитого удовольствия лицо, поспешил к подиуму. Кто-то из первого ряда подставил ему ногу и Евлампий, споткнувшись, едва не свалился на пол. В зале засвистели, затопали, послышались непристойные возгласы. Никодиму пришлось поднять трость, призывая зал к толерантности. Блаженный, на ходу отряхиваясь и одёргиваясь, забрался на подиум. Возвращая фолиант и, чувствуя почти физическое облегчение, Никодим пожелал автору дальнейших успехов. Евлампий суетливо сунул в руку читателя чек на оговоренную сумму и, кланяясь, вернулся на своё место.