Она даже не улыбнулась и остановила меня на полпути раскрытой ладонью.
— Здравствуйте! Опаздываете, гражданин. Нехорошо это… И неправильно. Поезд не должен ждать опоздавших. У него же расписание. Самым важным себя считаете, а люди страдают, когда давно уже ехать должны. Документы ваши предъявите и проездной билет, — отчитывала меня проводница.
Как будто она моя мать и мне лет четырнадцать. И я не на поезд опоздал, а домой приполз после недельного загула. Пьяный, укуренный и в изодранной одежде со следами крови. Хотя действительно странно… Почему поезд по-прежнему на перроне? Минуты три назад должен был отправиться.
— Да что вы так все близко к сердцу воспринимаете? Ну, опоздал, со всеми бывает.
— Вот поэтому так и живем, что каждый только о себе любимом думает. Не бывает это со всеми. Все уже давно в вагоне сидят, вашу персону ожидают.
Проводница скрупулезно проверила каждую букву в билете. Потом долго смотрела то на меня, то на фотографию в паспорте. И лишь, когда ее все устроило, буркнула: — Проходите, господин Ветров, все у вас в порядке. Белье будете брать?
— Только шелковое, на остальное у меня аллергия. Чешуей покрываюсь и на людей бросаюсь, — попытался я ее рассмешить, проходя в вагон с милой улыбкой, но безрезультатно.
— Неуместны ваши несмешные шуточки. Как шут, ей-богу, себя ведете. Взрослый человек… Еще шапочку с бубенцами в следующий раз нацепите.
— Вот, блин, забыл взять-то…
— Как только поезд тронется, я к вам подойду, — сказала она и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
Потертый временем вагон встретил меня мерзопакостным запахом китайской лапши «Доширак», перемешанной с ароматом грязных носков недельной выдержки, полутьмой и галдением «детей-энерджайзеров». Последние не желали ложиться спать, несмотря на «угрозы расправы», звучащие из уст усталых пассажиров. Родителей, как это обычно и бывает, и так все устраивало, и угрызений совести по этому поводу они не испытывали.
Маленький и незаметный Рихтер ютился в углу. У окна на нижнем сидении, прикрывая платком нос. Видимо, форточку он открыть не смог. Вот она — твоя сбыча мечт, пользуйся на полную катушку… Зачем себя ограничивать? Прямо как в рекламе «Газпрома», точь-в-точь.
Альфред перелистывал толстенную книгу с безумным количеством страниц и еще большим количеством слов. Такой книгой и убить можно, если не духовно, то физически непременно. Причем читал он почти в темноте. Вагон освещался лишь светильниками дежурного освещения и луной за окном.
Похоже, он был очень увлечен, и я решил его не отвлекать. Положил сумку на лавку и сел напротив.