Постепенно эти мысли перебиваются другими. Он думает о том, что вот сейчас придет домой и в дверях его встретит трехлетний внук Ванька-встанька, потащит за руку в свой уголок, посадит на диван и станет искать в его карманах конфету или переводные картинки. Потом Ваньку-встаньку уложат спать, а он, Иван Никодимыч, наденет мягкую фуфайку и сядет дочитывать «Правду». Последнее время он редко ходит в гости и позже засыпает по ночам: болит голова, ломит ноги — стал стареть, в марте будет шестьдесят восемь…
Наутро, разбирая свежую корреспонденцию, он нашел еще два письма на имя Гавриловой. Через день — снова два, потом еще и еще. Его мучили теперь мысли о женщине, которая так долго ждала; он думал о ней, идя на работу и возвращаясь домой. «Надо ее как-то предупредить, сообщить ей о письмах», — думал старик, с беспокойством поглядывая на пачку одинаковых глянцевых конвертов.
В ящичке лежало семь писем, а Гаврилова все не приходила. Иван Никодимыч давно уже не сердился на неизвестного Григорьева. Теперь его беспокоило отсутствие Варвары Семеновны. Его волнение усилилось, когда однажды он из окна увидел знакомое коричневое пальто, отделанное рыжими шкурками. Варвара Семеновна Гаврилова не болела, никуда не уезжала… Не будь у окошечка двух нервничающих мужчин, поглядывающих на часы, старик подозвал бы ее или выскочил бы за ней на улицу. Но она прошла мимо, и письма по-прежнему лежали в ящичке, а незнакомый Григорьев откуда-то из Таежного все писал и писал…
Весь день Иван Никодимыч время от времени посматривал в окно. Но так Гаврилову и не увидел.
Часы показывали восемь. За окном был уже вечер, ветер громко хлопал наружной форточкой. Иван Никодимыч снял нарукавники, положил их в боковое отделение стола и рядом поставил стакан со старой алюминиевой ложечкой. Потом он запер стол, тщательно причесался, надел поглубже шапку.
Едва он вышел, как свирепый ветер, дующий с Волги, набросился на него, мигом пробрался за воротник, забегал по спине. На углу, в справочном бюро он узнал адрес Гавриловой. Положив маленький серый бланк в варежку, засунул руки в карманы и зашагал, наклонившись навстречу идущему стеной ветру.
Свернув в узкую улочку, Иван Никодимыч отдышался и поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Толстая старуха с недочищенной картофелиной в руках открыла ему и на вопрос, здесь ли живет Гаврилова, указала ножом на третью дверь по коридору. Иван Никодимыч, улыбаясь, снял с валенок галоши и прошел по коридору.
Дверь в комнату была приоткрыта. Варвара Семеновна, веселая и румяная, сидела на диване и, опустив глаза, перебирала кисти праздничной скатерти. Напротив сидел полный мужчина с копной курчавых волос и ел суп. На столе стояла бутылка вина, лежала коробка конфет. Старик остановился в дверях около висящего на крючке знакомого пальто.