Друг мой, брат мой... (Стрелкова) - страница 4

Трубников ласково потрепал подростка по плечу и собрался двинуться своим путем, но тут школяр вынул из кармана курточки, изрядно выпачканной уличной грязью, небольшой долгий уголек, проворно склонился к каменной тумбе у ворот и нацарапал отчетливо «Меня зовут Макы».

Он умеет писать? Трубников был изумлен: если подросток умеет писать по-русски, то почему он не говорит?

Макы глядел на него снизу вверх и приветливо улыбался. Из раскрытых губ вырывался все тот же странный клекот. Сердце Трубникова сжалось от запоздалой догадки: «Да он же немой! И может быть, глухой! Еще ужасней — глухонемой!»

Он вспомнил дом на Гороховой, где помещается училище для этих несчастных, обиженных судьбой детей. Тетушка Лизавета Кирилловна, благотворительница, затевает концерты, от которых идут — за вычетом всех расходов — жалкие суммы для глухонемых детишек. Значит, Макы тоже учится на Гороховой. Однако говорят, что воспитатели в училище честные и сердечные. Они каким-то способом учат глухих и немых чтению и письму.

Трубников подумал, что надо бы проводить глухонемого подростка на Гороховую, рассказать тамошним воспитателям, по какой причине Макы весь перепачкан с ног до головы. Экие злыдни! Не пощадили и без того обиженного судьбой. А он молодец! Не струсил, дрался... И вовсе незачем вести его, перепачканного, на Гороховую, если куда ближе — к себе, а уж матушка постарается вычистить и починить все одежки бедного Макы.

Трубников вынул из кармана клочок бумаги — визитных карточек у него не водилось — и написал карандашом: «Трубников Аркадий Константинович». Подросток взял листок, бережно сложил и упрятал в карман. Трубников знаками показал ему, что зовет с собой, и Макы понимающе закивал головой, заклекотал. Трубников положил ему руку на плечо, и они пошли. Аркадий Константинович чувствовал себя виноватым перед подростком: отчего не удосужился до сих пор узнать, какими жестами, какими движениями пальцев и губ разговаривают между собой глухонемые. Ему, здоровому человеку, стыдно не знать языка тех, кто несчастен и отвержен!

Улица впереди была почти безлюдна. Пробежал разносчик с лотком на голове. Просеменила барышня в сопровождении горничной. Медленно шел навстречу сутулый худой человек в просторном пальто. Еще издали, по шаркающей походке, Трубников предположил в нем человека очень усталого или больного. Вблизи поразила печаль лица с глубоко запавшими глазами, с обвислыми по краям рта длинными усами. Но всего сильнее поразило Трубникова сходство явное со степной бронзовой чеканкой лиц сородичей Макы. Сходство обнаруживалось и в темном цвете кожи, и в том, как явственно обтянуло скулы, и в том, как лучились морщины у глаз, словно бы навсегда чуть прищуренных.