— Э, баро Артакс, согласен — опять я тебя обманул, — согласился вдруг Зарко. — Ну, не хотел я, чтобы Папуша с тобой говорила, не хотел… Лекарка она лучшая, но годков — то ей мало. Внучка она моя, пятнадцать лет девке, замуж пора выдавать, — сообщил он проникновенно, будто бы я должен понять, что он имеет в виду, но видя мое недоумение, пояснил: — Ты, баро, не в обиду будь сказано — наоборот, молодец, но кобель ты. Если рома кобель — это хорошо, когда он других девок портит, а внучку мне замуж надо отдать. Заговоришь с ней, слово за слово, а потом? Девку уговорить — пара пустяков. Тебе удовольствие, а нам горе.
Я чуть не зарычал от обиды. Вот уж кем — кем, а кобелем я себя не считал. Мимо женщин, конечно, не проходил, но за юбками не волочился. А когда волочиться — то было? Стараясь сохранить спокойствие, спросил:
— Кто тебе сказал, что я кобель?
— Сорока на хвосте принесла, — самодовольно усмехнулся цыган.
— Сорока, говоришь? — задумчиво изрек я. — Знаю я, как эту сороку зовут. Я ей хвост вместе с языком выдеру!
— Ей выдерешь! — заулыбался цыган, решив, верно, что неприятный разговор для него окончен.
— Вот и договорились, — кивнул я. — Переночуете, а завтра с утра уезжай. Томаса заберешь, домой отвезешь. И тебе за внучку переживать не надо, да и мне спокойней.
— Не веришь мне? Хочешь, могилой матери поклянусь? На мертвых не обманывают, мертвые все знают.
— Не верю. Можешь на меня обижаться, но ты меня уже трижды обманул. А где три раза, там и четыре. Не знаю, правда, почему ты вернулся, какая выгода? Вот, жизнью внучки поклянешься — поверю без разговора.
Цыган скис. Верно, сидел сейчас и крыл на все лады того, кто объяснил мне — чем могут цыгане клясться, а чем нет.
— Так чего уж теперь ломаться, — подбодрил я его. — Рассказывай.
— Верно, говоришь, убежать хотел. Ты — то всю ночь спал, а я сидел, думал. Со всех сторон на нас чьи — то глаза пялились, только на поляну не зашли, побоялись. Обоз этот снова пришел, а одному на него смотреть — совсем страшно! Зажмурился я, переждал, пока поляна не освободиться. Решил — зачем пропадать стану, лучше живым останусь. Утро пришло, собрал я коней, уздечка к уздечке связал, да и поехал — не будет меня Артакс искать, не тот человек, чтобы из — за коней мстить! Утро скакал, день скакал, в табор пришел. Только хотел ромалам сказать — традес чавелы! — в другое место уходим, как стыдно мне стало… Думаю, как там баро, как там Томас? Коней солдатских велел по разным местам разогнать, верным людям продать, приказал Папуше кибитку запрячь, сюда поехал.