Выслушав горячую речь, я почти поверил, что так оно и было, но решил немножко поиграть…
— Вот, теперь верю, — сказал я равнодушно. — Почти. Сказал бы, что у тебя еще приключилось? По морде вижу, что либо врешь, либо что — то не договариваешь.
— Э, баро, у тебя в роду цыган нет? — усмехнулся Зарко через силу. Сняв шляпу, стукнул ее об землю: — Ну да, не было стыдно. А почему должно быть? Ты мне никто, даже не рома. А что отпустил ты меня, так не от доброты, а из — за спеси своей, да гонору дворянскому. Мол — рыцарю негоже с конокрадами дело иметь. Видел я, как ты на меня смотрел — как на навоз. Поехал я с тобой, чтобы от солдат спрятаться. Мне все равно куда ехать, не думал, что они в Шварцвальд сунутся. А что с солдатами бился — так ты и себя спасал. К чему мне из — за какого — то Артакса пропадать, я себе живым нужен. У меня внучка растет, замуж пора выдавать.
— Ты, покороче, — попросил я. — Цыган для гаджо братом не станет, это я знаю. Зачем вернулся? Седла хотел забрать? Вон, под кустом лежат — забирай и проваливай.
— Зачем — зачем… — скривил Зарко губы. — Старичок пришел, седой весь, маленький — ростом по пояс. Пальчиком погрозил, да и говорит — «Если к рыцарю не вернешься — худо тебе будет. И не только тебе, а всему роду твоему, до шестого колена. Вернись, помоги ему и котика передай». Сказал, кота мне сунул, да и пропал.
— А котик где? — встрепенулся я.
— В кибитке дрыхнет, — сообщил Зарко, после чего не преминул пожаловаться: — Всю дорогу спал, как не в себя. Папуша его кормить хотела — не жрет!
Я пошел к кибитке за меховым другом.
— Кис — кис… — начал я звать кота, но тот даже не отозвался. — Шоршик, зараза такая! Ты где болтаешься?
— Только что здесь был, — удивленно сказал Зарко. Не поленившись, залез в кибитку и принялся чем — то греметь. Не обнаружив, вылез и смущенно развел руками. — Нету кота, гулять ушел.
— Надеюсь, ты Курдуле не говорил, что Томас ранен? — поинтересовался я, ожидая, что Зарко опять начнет изворачиваться. Так оно и случилось.
— Какая Курдула? — начал, было, цыган, но посмотрев, как я скривился, захлопал глазами: — Как ты узнал?
— Зарко, ты мне уже надоел, — начал я потихонечку закипать. — Кто тебе мог сказать, что я кобель? Только Курдула. Одна сорока у нас, других нет.
— Так может, я с ней раньше встречался, тогда и узнал? Может — неделю назад, может месяц.
Я оглянулся по сторонам — нет ли поблизости внучки, подошел к цыгану, взял за шиворот и, с небольшого размаха приложил лбом к кибитке. Хотел посильнее, но в самый последний момент удержался — кибитка крепкая, лоб мог не выдержать.