— Может и на костях, — раздумчиво протянул цыган. — Кто его знает? Старый дом…
Зарко говорил о доме со странными интонациями, как о чем — то родном и близком, ставшем недосягаемым. Так говорят о близком человеке, ушедшем так далеко, откуда не будет возврата.
— Девочка ко мне ночью приходила, — сказал я. Подумав, добавил: — Мертвая девочка…
Я рассказал о нежданном визите. А может, это мы были незваными гостями, потревожившими хозяйку?
Почему — то рассказ взволновал моих спутников. Папуша и Зарко о чем — то горячо заговорили, но я не стал возмущаться, что не понимаю их речи. Когда закончат, расскажут. Но дед и внучка, не сказав мне ни слова, разбрелись по дому, старательно трогая пол, прощупывали стены. Неужели ищут мертвую девочку? Раз так, не стоит ли поискать подвал?
Возможно, мы бы ничего не нашли, если бы не Шоршик. Кот, как всегда, появился неожиданно. Еще хорошо, что не из воздуха. Нет, Его Сиятельство вошел в дверь. Не соизволив сказать — где же он шлялся всю ночь и, в каких— таких потусторонних сферах он обитал, Шоршик прошел прямо к очагу и протяжно мявкнул.
Хрупкие косточки, присыпанные сажей, обнаружились под одним из камней очага. Кажется, он был выворочен, а потом поставлен обратно. Странно, что сразу этого не заметили.
Я думал, что мы будем копать могилу, но Зарко решил иначе. Он сам нарубил дров, развел огромный костер, а потом осторожно уложил на него останки ребенка, убитого кем — то в незапамятные времена.
Засмотревшись, как языки пламени облизывают детские косточки, прислушивался к треску костра, не сразу услышал шум за спиной. Обернувшись, увидел, что начала проседать кровля.
— Твою мать! — ругнулся я, метнувшись в дом.
Едва успел выбросить вещи, а главное — доспехи и оружие, но все равно, успел схлопотать по голове падающей балкой — чувствительно, но без серьезных повреждений.
— М — да, — только и сказал я, переводя взгляд с огня, на разрушающийся дом. К тому времени, когда костер прогорел, желтый дом превратился в груду желтых руин.
Мы копали землю мечами и топорами, превращая кострище в небольшой курган. Когда он вырос до пояса, Зарко махнул рукой — хватит. Встав на колени, старый цыган стал о чем — то говорить — не то молился, не то просил о чем — то.
Я был немного задет — почему со мной не говорят, не хотят объяснятся, но решил списать это на усталость. Все — таки, приключений мы хлебнули выше крыши и пора уже выбираться из Шварцвальда.
Даже не поев — какая еда, после всего случившегося, мы отправились в путь. Очень хотелось вернуться. И, как можно быстрее. Если не делать дневных остановок, то за день — два, мы вернемся на ту поляну. А это уже, все равно, что дома.