И поехал набирать обороты о том, какое это ценнейшее качество — дисциплина, и какое это величайшее заведение — армия, как она воспитывает человека, какие перспективы ему открывает в будущей жизни, и какие это гениальные люди (не чета эйнштейнам!) изобрели простую и великую истину, что все должны для своей же пользы отслужить в армии. (Впрочем, по Василь Лукьянычу выходило, что для своей же пользы чуть ли не каждому желательно бы отсидеть в тюрьме хотя бы с годик, что очень неправильно педагоги делают, что не приводят в тюрьму на экскурсию октябрят, не оставляют их хотя бы на ночь одних в карцере, а потом из них вырастают матерые пионеры, попадают к нему, и приходится Скромному Советскому воспету исправлять ошибки официальной педагогики. Но своих уж детей он всех переводил сюда, как в зоопарк еще в их раннем детстве. И, слава богу, ничего, никто никого еще не зарезал, хотя сначала вздрагивали по ночам, обо многом спрашивали, и долго приходилось им объяснять…) Но армия — это, конечно, система особая! Василь Лукьяныч даже прослезился от умиления и, не выдержав напряжения, наконец с пафосом воскликнул:
— Поверь, Виктор, всему лучшему, что есть во мне, — я обязан армии!
— А говорят — там тупеют? — недоверчиво вопросил Шпала.
— Кто тупеет? Да не верь ты никому! Только дураки там тупеют, а умные, наоборот, умнеют.
В качестве примера Валет привел себя: благодаря армии в люди выбился, уважаемым человеком стал, а был ведь в детстве дурак дураком! Так то!
— Что я, по твоему, дурак, или Сталин дурак был?
— А что он служил в армии?
— Еще как, до генералиссимуса дослужился!.. Глядишь, после армии еще к нам работать в СИЗО придешь!
Витьке вспомнился анекдот, в котором лейтенант говорит капитану: «А вы знаете, товарищ капитан, на гражданке тоже умные люди встречаются!» «Да, — удивляется капитан, — а почему же они тогда строем не ходят?» Та же железная логика!
— А что, примут, что ли? — хохмы ради спросил Шпала.
Василий Лукьянович даже задохнулся от избыточного прилива вдохновения:
— С руками оторвут! Тебе же наша служба из собственного опыта понятна будет. А опыт — это великое дело! В нашей профессии ведь главное что? Чутье! Для того, чтобы зековскую психологию понимать, опыт десятилетиями нарабатывать надо. А тут готовый психолог высшего класса! Я вот, не хвастаясь, тебе скажу, — начал доказательство теоремы опять же с себя воспет, — я в любую камеру, как только войду, вот, поверишь, носом чую, у кого в матрасе чего заныкано, и с какого угла первым делом обыск искать надо!
— Начать, — поправил Витька.