Потом вдвоем с Наткой они изо всех сил тащут тяжелую тушу за ноги по асфальту и кое-как наконец запихивают ее под вагон. Пот течет с обоих градом, но медлить нельзя! Еле-еле отдышавшись, Шпала командует Наташке найти где-нибудь средних размеров палку и сломать из сухого бурьяна веник. Сам вытирает внешней стороной собственной штормовки невидимые следы железнодорожника с окон, а внутренней пот с собственного лба. Штормовка мокрая и грязная. Прибежала Натка, живо, как солдат, исполнивший приказание. Держит в одной руке брусок от какой-то упаковки, в другой жидкие хлысты сухих, ломких веток. Витька ловит себя на желании поцеловать ее в губки за не каждому мужику присущее самообладание, быстроту и исполнительность. Но сейчас не до сантиментов! Поэтому он лишь как можно спокойнее берет у Натки из рук брус и будничным деловым голосом просит:
— Нат, протри окна еще раз рукавом, а то штормовка вся в поту, будет вонять!
Сам он острым обломанным концом бруса соскребает с асфальта кровь, сталкивает за рампу, под вагон. Дело поддается на удивление легко. Вначале Шпала было пробовал согнать лужу ребром бруска к краю, но неожиданно убедился, что кровь изменилась и по цвету и по консистенции. Ртутный блеск пропал, масса заметно потемнела, до какого-то неопределенного, непрозрачного, что ли, цвета — серо-буро-малиновая — и в некоторых местах уже довольно плотно схватилась, представляет собой как бы пласт довольно густого киселя. Впечатление усиливалось еще описанным уже слащавым запахом. Уловив невольно такое сходство, Шпала едва сдержал в себе подкативший к горлу ком тошноты. Он поддевал концом палки тягучий пласт, откидывал его дальше, и ловко, пока тот не вернулся на прежнее место, старался подсунуть в образовавшуюся брешь конец инструмента еще дальше. С пыльного асфальта кровь сдиралась легко, только кое-где шмотки ее прикипели и их пришлось сковыривать, соскабливать. Скоро место происшествия было приведено в порядок. Молоток железнодорожника, некоторое время назад грозивший пересчитать Витьке ребра, был сброшен под вагон. Злосчастный булыжник Шпала прихватил с собой. Пятясь, Натка спешно заметала следы веником.
Метров за десять от вагона, уже на щебне, Витьке вдруг пришла в голову великолепная идея. Он вспомнил, что след у собак хорошо отбивает запах табака. Хотел уже было вернуться, чтобы порыскать в кармане железнодорожника на тот случай, если в них окажется курево. Однако скоро отказался от этой идеи. Вдруг мертвец, как сам Шпала, некурящий, или кто-то случайно увидит его возле захоронения. Да и вонь от промасленной, прокопченной, просоляренной почвы такая, что забьет собой все запахи. И так они с Наткой уже слишком долго, непростительно долго здесь отирались, чтобы остаться совершенно стерильными, незапятнанными, ненаследившими.