Целыми месяцами, изо дня в день, с редкими перерывами, сборный пункт гудит новобранцами-призывниками. За забором бурлит не менее многолюдная и разношерстная толпа провожающих. Последние значительно буйнее, ибо без присмотра и под градусом. Лезут на заборы, пишут эти самые изречения, передают во двор запрещенный товар: водку, гнилье, самогон. Либо просто высматривают своих, подбадривают, кричат, машут руками, шапками. Изредка их гоняет дежурный по сборному пункту. Чуть поодаль, под сенью тополей, на столах и лавочках, на кирпичах, пустых ящиках из-под водки, а то и просто на земле располагаются газетные скатерти-самобранки, уставленные густо питьем и закусью. Объединяя вокруг себя людей, по родству, да по знакомству, кучками большими и малыми. Пушнины (пустых бутылок) в такие дни здесь, как по осени желудей под дубом! Тогда снуют скрюченные бабки, старички с мешками и все равно не успевают подбирать стеклотару. Те, кто еще в памяти, горланят во всю мочь песни, типа: «Скоро быть мне солдатом, но поверь дорогая, что ни разу за службу, не забуду тябя я…» «За летящий по небу голубой вертолет…» Пьют, дерутся, целуются, обнимаются, мирятся, клянутся в вечной любви и дружбе, устраивают разборки и больше всего… галдят. Милиция сюда не заглядывает. Это стало бы верхом наглости с ее стороны, ущемлением основной и священной свободы советских людей — праздновать до потери пульса проводы на службу в Вооруженные силы. Кто в армии не был? И милиция прошла через этот же военкомат. Он — столбовая дорога в жизнь, для каждого молодого человека! Пустырь за забором — своеобразный заповедник в самом центре города, где все, не чуждое людям, считается обычным. Вот целуется парочка. А рядом их общий знакомый струей обмывает кудрявую березку — символ Есенинского вдохновения. У стриженного под ноль парня, одетого в грязную изорванную фуфайку на коленях шикарная девица. По моде экипированная, нарядно размалеванная и с сигаретой в зубе. Задрав полы ее кожаного плащика, бритоголовый деловито тискает аппетитное тело за все возможные места… В кустах и естественных укрытиях можно обнаружить и того интереснее! Но только кто же станет без лишней нужды туда заглядывать, коли сам себе не враг? Так из года в год по весне и осени. Через этот сборный пункт, вот уже какое десятилетие, проходит весь годный к службе человеческий материал области. Целиком, без изъяна! Ибо, не родилась еще мода бегать от армии. Ничего, кроме позора и осложнений в дальнейшей жизни сей поступок не принесет! Служат все: «блатные» и «мужики». Луканулся только Боря Ельцин! Имел, стервец, пристрастие пиздить гранаты с армейского склада и однажды подорвался. Жаль, не насовсем! Нынче за забором что-то тихо, пустынно. Оно, если поразмыслить и понятно: ведь последний день, остатки по сусекам наскребенные. Всех, кто нынче находится внутри, в большинстве родители и знакомые уже провожали раз, а то и два. Затем отсрочки. Тут опоздавшие, дефектные и нестандартные (как Витька). От входных ворот, сделав круг, Шпала направился к одной из кучек, обосновавшейся в беседке.