Шишкину.
«День рыбака»- кильку выловили, а «пупкарей» волной смыло! Карцер — шубы бывают норковые, а бывают бетонные. Когда пахнет «вышкой», хочется биться головой в стену! Пацанские правила: копченую колбасу — в парашу. Интернационал и побоища на баррикадах Парижа. Бунты — тоже развлечение! Чувство юмора и морской прибой.
Новоселье в тринадцатой камере на взросляке, куда их переселили на время ремонта родной восьмой «хаты», отметили «днем рыбака»: хлебным мякишем с тряпкой залепили щели в двери, заткнули тряпками сливные отверстия в умывальной раковине и в унитазе и открыли на полную водопроводный кран. Матрацы перебросили с нижних шконок на верхние. Когда воды набралось достаточно, стали купаться и пускать бумажные кораблики. Набросали в «море» оставленную с ужина кильку, сделали удочки из щепок с нитками и устроили «рыбную ловлю». Чухана с его матрацем поставили к двери, он создавал прибой. С вечерней к утренней проверке воды в камере прибыло уже до пупка, так что, когда менты открыли дверь, их смыло волной. Ну не понимают «пупкари» (от слова пушкарь — т. е. охранник) юмора! Естественно, все опять огреблись добрых звиздюлей, и переночевали кто где. Шпала на сей раз угодил в карцер, где и отсидел восемь суток. За что, спрашивается, в революцию кровь проливали?!
Карцер представлял собой каморку до того узкую, что при ходьбе плечи едва не скребли по противоположным стенам, одетым в массивную бетонную шубу. В длину апартамент шага два, плюс параша половину места отнимает. Пол цементный, ужасно холодный. Окна нет, но сифонит откуда-то дай бог! Батареи тоже нет. Лампочка под потолком в нише зарешечена и к тому же не горит. Здесь, наоборот, в отличие от камеры, все восемь суток темнота, как в погребе. Кормили через день водой и хлебом раз в сутки. Спать только скрючившись, да и то на цементе больше часа не вылежишь. К тому же при посадке мент в отместку за потоп плеснул в карцер два ведра воды. «Любишь купаться, получай!» Шпала около суток ходил по щиколотки в воде, едва не валился от усталости, потом додумался собрать воду курткой в парашу и завалился на сырой пол. Каким-то чудом он не заболел. А вообще, там только туберкулез зарабатывать. В соседнем карцере через стенку сидел взросляк, убивший жену и изуродовавший ее труп. Ему катила вышка, он косил под буйно помешанного и целыми сутками напролет выл и бился головой об стену. Шпалу, так как ни черта в глазок не было видно, тоже заставляли каждый час подавать голос в знак того, что он живой. После карцера его кинули в четвертую камеру ко всем незнакомым.