Слова не в стиле устава, они резко оторвали Калистратова от его забот.
— Неважно, — сказал он, мрачно выслушав сержанта.
Итак, две находки в этом вагоне… Случайно ли? Теперь сдается — нет, не случайно.
Происхождение листовок мюнхенское. Но все равно это не улика. Не повод для-того, чтобы тревожить делегатов. А Белоусов? Имеет ли он касательство к диверсии? Иначе не скажешь — диверсия, спланированная заранее.
Кого-то снабдили ключом. Краденым либо изготовленным специально, по уворованному образцу, где-нибудь в Мюнхене…
«Белоусов небось ждет меня, — сказал себе майор. — Околачивается поблизости».
Да, стоит у окна. Пейзаж его нисколько не увлекает.
— Поразительно, господин майор! — слышит Калистратов. — Феноменально! Бог вас любит, господин майор.
— Бог?
Белоусов смеется.
— Эти леса, это пространство… И знаете, я немножко горжусь — мой дед из Ростова… Э, господин майор, простите, — это драка, да? Вы ловили шпиона?
Он поднес руку ко рту. Что еще за драка? Майор начисто забыл о своих зубах.
Ишь, высмотрел…
Деликатностью мистер Белоусов не отличается. Калистратов секунду-две молчит, унимая вспыхнувшую злость. Приказывает себе улыбнуться.
— Нет, я никого не ловил.
Это как будто с намерением, насчет шпиона. Во всяком случае, ищет предлог для разговора. Что же у него на уме? И тут Калистратова обуяла дерзость.
— К сожалению, я не обладаю вашей наблюдательностью, — сказал он. — Пригодилось бы…
Схватит приманку?
— Я не смею спрашивать. Я без того слишком назойлив. Вы простите, любопытство мой недостаток, я прекрасно сознаю. Хобби, если угодно. В колледже меня прозвали…
Как его прозвали, майор не узнал. Его окликнул Иван Фирсович, и так нетерпеливо, что Калистратов, извинившись, поспешил к нему.
Незнакомец упруго вскочил с дивана. Он стоял спиной к окну, и Калистратов разглядел лишь большие серебряные пуговицы на коричневой замшевой куртке, бородку клинышком и бороздку пробора в светло-русых, изрядно поредевших волосах.
Калистратов, недолюбливавший вычурных завихрений моды, одобрил внешность посетителя. Ничего вызывающего, все как бы в разумном равновесии, фантастические гербы на пуговицах гасятся добропорядочной прической. Поза выражает уважение к старшему.
— Разрешите представиться, — сказал молодой человек, не поднимая головы. — Я Каспар Бринкер.
Он сообщил далее, что едет в качестве туриста, постоянно проживает в Антверпене.
В отличие от Белоусова, Бринкер говорил по-русски с сильным акцентом. Майор пожимал тонкую прохладную руку, смотрел на зарождающуюся лысинку, ощущая некоторое нетерпение. Когда же господин Бринкер перейдет от предисловий к делу? И поднимет голову…