И он снова сдержался. Но решил положить конец вздорному Ленькиному бахвальству. Сказал:
— Между прочим, Леонид, поэт, которого ты только что переврал, написал… заметь — персонально о тебе… хочешь прочту?
Не дожидаясь согласия прикусившего язык Леньки, нарочно сурово и мрачно Олег изрек:
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно…
— А, черт, запамятовал, как дальше, — выругался Олег. И, помолчав спросил: — Ты, поэт, Лариску прихватишь? А я пешочком…
— Нет, я не поеду, — перебивая Олега, поспешно сказала Лариска. — Я тоже пешком.
— Это на шпилечках-то девять километров? — Олег посмотрел девушке в глаза и, смягчившись, осторожно добавил: — Ты обо мне не думай. Мне что девять, что пятнадцать… Я на своих ходулях быстрехонько вслед за вами притопаю.
Просиявший Ленька петухом прокукарекал:
— Да я отомчу Лариску и за тобой… Для моего коня пара пустяков…
— Нет и нет! — уже решительнее отрезала Лариска. — Я просто хочу прогуляться. Поезжай, Ленечка, не томи себя.
Не говоря больше ни слова, Ленька надвинул на белесенькие, неприметные бровки беретик и сразу с места взял предельную скорость.
В ночной тиши заснувшего села мопед его, остервенело треща, пронесся с ревом реактивного истребителя сначала по главной улице, потом свернул в переулок к складу нефтепромысла. И даже когда мопед вырвался на просторное шоссе приречной поймы и все так же бешено понесся в сторону Актушей, Олег и Лариска еще долго слышали его клокочуще-злое, захлебывающееся бормотанье.
До околицы они прошагали молча. То и дело дорогу им перебегали бездомные кошки. Можно было подумать, что в Усолье открыли кошачий питомник. А когда вышли на безлюдное шоссе, тянувшееся в сторону Ульяновска, в дневное время всегда оживленное и шумное, Лариска сказала:
— Не пойти ли нам лугами? Вдоль Светлужки?
И, не дожидаясь согласия Олега, нагнулась и сняла с ног туфельки.
Олег пожал плечами.
— Как хочешь. Только по шоссе короче…
— А! — беспечно тряхнула кудрявой головой Лариска и засмеялась. Засмеялась впервые за весь вечер. — Куда ни шла ноченька!
Она сбежала с шоссе на лужайку и весело запрыгала, держа над головой свои невесомые туфельки, в сумеречной загустевшей сини наступившей ночи похожие на смирных диковинных птиц.
Вдруг стало весело и Олегу. Он тоже разулся, тоже сбежал на лужок и подхватил Лариску. И они закружились в вальсе. Обычно большой, неуклюжий Олег робел на танцевальных вечерах в клубе, то и дело опасаясь, как бы не толкнуть кого локтем или не наступить кому на ногу. Сейчас же он сам был поражен той легкостью, с какой выделывал эти безумно сложные, по его мнению, па.