Я на миг представила эту картину и была вынуждена согласиться: да, наверное, это действительно было непередаваемо. Ведь илларэ здесь росло много, а их кроны без преувеличения были способны затмить собой солнце.
Беллри с Шиаллом благоговейно поклонились старому дереву, а вот Ширра лишь пренебрежительно фыркнул. Пройдя мимо великанского дерева, он проследовал к городской стене и, отыскав в ней такие же разрушенные, как наверху, ворота, углубился в лабиринт узких улочек, словно всю жизнь здесь прожил и успел запомнить каждый камушек.
В Иире, как и ожидалось, не оказалось ни одного целого здания. Ни дома, ни улицы, ни собачьей конуры, если, конечно, у крылатых когда-то были собаки. Такое чувство, что по городу прошелся свирепый ураган, разметав строения на куски, а потом кто-то еще и ударил по домам громадным молотом, раздробив крыши и стены на мельчайшие осколки. И теперь вместо домов и беседок нас окружали лишь груды битых камней, горы черепков и кучи старого мусора, кое-как прикрытие свежей травой и вольготно разросшимся кустарником.
А вот только статуи по сравнению с остальным городом сохранились намного лучше. Хотя и их время не пощадило: почти у каждой из них было что-то отбито, испорчено, отломано. Почему-то особенно пострадали лица. И крылья. Почти все перья на кончиках оказались безжалостно вырваны, благородные профили сточены или исцарапаны чем-то острым и невероятно крепким. Длинные туники на скульптурах носили следы жестоких ударов, словно каменные одежды пытались в ярости содрать со стыдливо прикрытых тел. Женские лица вообще почти не просматривались – их почти все изуродовали, и только по безупречным овалам и совершенным пропорциям тел можно было предположить, что когда-то при взгляде на них захватывало дух.
При виде такого изуверства я с сожалением отвернулась. Эльфы неловко отвели глаза, и даже Лех, в обычное время чуждый всяким сантиментам, не сдержал разочарованного вздоха – было действительно жаль, что подобная красота оказалась потерянной навсегда.
Ширра же по сторонам упорно не смотрел – кажется, его не интересовали развалины старого города. Он целеустремленно направлялся вперед, в самый центр, куда сходились все дороги и где, надо полагать, у меня все-таки появится возможность узнать ответы на свои вопросы.
Его сильные лапы ступали мягко, почти бесшумно, умудряясь ничем не потревожить многовековой слой пыли. Под гладкой шкурой гуляли сытые мышцы, уши настороженно шевелились, а хвост нервно подрагивал. На краю разрушенной улицы скорр на мгновение остановился. Глубоко вздохнул, заколебался, будто набираясь смелости для последнего шага. Наконец тряхнул головой и одним стремительным, потрясающе грациозным прыжком оказался точно посередине огромной площади.