– Плохие новости, Вирджил?
Сумма, завещанная ему отцом, – сколько нулей? – не укладывалась в сознании.
Такого он не мог себе даже вообразить.
– Н-нет. Не плохие…
Горло перехватило. От отца он ничего не хотел и ничего не ждал.
Вдали от дома, недоступный для (скорбящей) семьи, он испытывал головокружительную радость. Когда ты ничего не ждешь, это ведь такая свобода.
Все возвратится в прах. В ничто.
Уехав, он мог не скорбеть по отцу. Они просто расстались. В последнюю неделю они были «близки». Но жалкого человека в больничной палате уже трудно было назвать его настоящим отцом.
Зато сейчас все перевернулось. Вирджил не знал, что и думать. Ведь завещание было написано до госпитализации, до инсульта, до смертельной болезни. Завещание было написано его настоящим отцом.
Он поблагодарил приятеля и пошутил, что столько писем он сто лет не получал и почти все они пойдут в печь.
Кроме одного, от адвокатской конторы «Баррон, Миллз и Макги». Его он точно не сожжет.
Он быстро засунул письмо обратно в конверт. Не нашел слов, чтобы признаться в том, какой щедрый подарок сделал ему отец.
Приятель (тоже художник и внештатный школьный учитель) готов был остаться и поддержать Вирджила, если тот не в своей тарелке, но получил отрицательный ответ.
Собака продолжала тыкаться в него мокрым носом. Так приятно! Вирджил обнял за шею здоровую лохматую овчарку. Зажмурился, чтобы сдержать слезы. А собака била хвостом по деревянным половицам и вся дрожала от радости.
– Конечно папа тебя любил! Он нас всех любил.
Вирджил позвонил Софии, одолжив телефон. Ему надо было поговорить с единственной из сестер, которая не станет на него кричать и его распекать, хотя он этого заслуживал.
София лишь немного ему попеняла. Мудрая, не поспоришь.
– Ты папу озадачивал тем, что он якобы не одобряет твоего образа жизни и потому тебя не любит. Я пыталась тебе это объяснить, но ты меня не слушал. Ох, Вирджил!
Он с ней не спорил, испытывая странное пульсирующее озарение.
Он слышал тихое ж-ж-ж-ж. В Мэне он остановился у приятельницы с дюжиной ульев (она сама закатывала мед), и сейчас пчелиное жужжание снова его настигло, соединившись со стучащей в висках кровью.
Любил тебя любил тебя любил тебя.
– Папа оставил нам всем деньги в равных долях. А недвижимость он оставил маме в доверительном управлении…
Любил меня, как всех остальных?
Но это невозможно.
Как такое возможно?
Не верится.
– Вирджил? Ты еще здесь?
Да, я еще здесь.
– Ты маме звонил?
Нет еще.
– Она будет рада тебя услышать. Сказать ей, что ты вернулся?
Нет. Да. Спасибо.
– Приезжай к ней на ужин. Там увидимся.