Восемь дней на Галапагосах! Приключение всей жизни.
Джессалин неделями изучала принесенные им книжки: «Галапагосы: очарованные острова» и «Галапагосы: вымирающие виды». Но она оказалась не готова к этой девственной красоте и физическим нагрузкам. Ее пугают качающиеся на волнах лодочки, каждое утро доставляющие туристов с «Эсмеральды» на острова в заливе Чирики, да еще эти «мокрые» высадки, когда приходится прыгать с лодки в прибрежную воду.
Она чуть не вывернула лодыжку, спрыгнув на усеянный камнями пляж.
Ай! Она испытала шок, непривычная к таким физическим нагрузкам.
Хьюго, увлеченный пейзажными съемками, уже успел уйти вперед, так что ей на помощь приходит какой-то американский турист.
Мэм? Вы в порядке?
Да, спасибо. Все хорошо.
Лодыжку не растянули? Вы уверены?
О да. Абсолютно уверена.
На ней громоздкий оранжевый спасательный жилет, белая рубашка с длинным рукавом от москитов, шорты хаки до колен и прорезиненные туристские сандалии, как грузила на ногах. Темные очки и широкополая соломенная шляпа, без которой под этим слепящим тропическим солнцем она превратилась бы в беспомощного моллюска. Практичная коса гарантирует, что волосы не будут мельтешить перед глазами на ветру. За спиной рюкзак. Хьюго настаивает на том, чтобы во время экскурсий по островам она носила с собой бутылку с водой, так же как он носит свою.
Хьюго по-своему, ласково ее отчитывает, подергивая за косу.
– Не забывай постоянно пить воду, mi esposa[54]. Не могу же я за тобой постоянно присматривать.
Каждое утро они просыпаются рано в своей маленькой спартанской каюте. Джессалин поднимает жалюзи и смотрит через иллюминатор на темные воды, которые вскоре вспыхнут отраженным светом и приобретут невероятные оттенки. Теплоход постоянно раскачивается, теряет равновесие. Джессалин принимает таблетки от морской болезни, и они, кажется, помогают. Завтракает она без всякого аппетита, поэтому на нее производит впечатление то, как Хьюго набрасывается на еду.
Ее сердце исполняется нежностью к мужчине, чья рука ищет ее во сне. Он кладет на нее свою тяжелую руку, словно защищая. Спит он глубоко, звучно дыша, тогда как легкий сон Джессалин похож на пену, качающуюся на волне, и она готова проснуться в любую секунду.
Хьюго утыкается лицом в ее шею. Он называет ее дорогой, дражайшей. А также mi amada esposa – моей любимой женой. Интересно, понимает ли он в глубоком сне, кто лежит с ним рядом, не принимает ли он ее за других женщин, как мог бы принять себя за юного двойника.
Ты как сквозь сито проходишь через себя, когда у тебя есть ближний. Хватаешь его за руки, а они становятся прозрачными, растворяются от твоего прикосновения. Ты кричишь: