Леди Лютеция при жизни, видимо, была мила, но недальновидна. А вот взбешенный барон, на морде которого вспыхнули два болезненно-красных глаза, а из пасти потекла густая слюна, явно этого не понимал.
– Скажи, мой ми-и-илый, почему-у… – тут же вошла в раж моя ненормальная трансформа, – ты был так хо-оло-оден со мной? И где оставил ты свою-у-у любовь, похо-ожую на со-он?..
На последней ноте я снова нечаянно сфальшивил, наверняка испортив у единственного зрителя все впечатление от романса. Но господин барон и без того, кажется, не очень проникся моим музицированием. Аж задрожал весь, болезный, набычился, как-то нехорошо зарычал, демонстрируя немаленькие зубки, а потом этот гаденыш вдруг отрастил неприлично длинный хвост, которым с размаху и засветил мне прямо в челюсть.
Эх, если бы не трансформа, я бы, наверное, так и остался там лежать с разрубленной головой – хвост-то у лича тоже оказался с секретом. Но я осознал это лишь тогда, когда инстинктивно отпрыгнул и, чудом уклонившись от удара, увидел глубокий след в камне, которого тот хвост коснулся лишь самым кончиком.
Кажется, я наконец дождался достойного противника?
– Впечатляет, – все же не удержался от ухмылки я, передразнив обозленного до предела лича. – Где такой хвостик добыли, не подскажете? Насколько я знаю, последний забой крупного рогатого скота в ваших владениях состоялся порядочное время назад, но я, признаться, в первый раз слышу, чтобы кто-то мог позариться на небритые коровьи хвостовые позвонки…
Так. Не вовремя меня обуяло неуместное веселье. Вернусь домой, непременно засяду за старые записи и разработаю-таки этот проклятый блок, который мешает мне нормально жить. Знаю, знаю, что уже не раз планировал этим заняться! Но, честное слово, сегодня мое настроение похоже на взбиваемое добросовестной хозяйкой яйцо: то подскочит до небес, то опять упадет на самое дно!
А вот господин барон что-то загрустил. Стоит, бедняжка, сам не свой, медленно покачиваясь на полусогнутых лапах. Изо рта уже пена идет, глаза безумные, выпученные, как у страдающего запором воробья. Огромная пасть раскрыта, язык почти до земли свисает, впору подхватывать двумя пальцами подол и с визгом убегать в родную деревню, хотя нет, стойте! О чем это я? Какой еще подол?! Я ж не хорошенькая девица, чтобы при виде такой страшилы с воплями мчаться до батьки с мамкой!..
Вот они, издержки нового облика – как перемкнет, так потом этот словесный понос не остановишь. Видимо, придется скоро пробку вставлять… Тьфу! Чтоб тебя! Опять занесло!
Я сжал зубы, тщетно пытаясь вернуть себе хладнокровие и избавиться от дурацкого желания поглумиться над соперником. Даже уперся лапами понадежнее и с силой тряхнул головой, стараясь выкинуть оттуда ненормального весельчака и вернуть того серьезного, последовательного, логичного до отвращения зануду, которым я когда-то был. Но быстро понял, что ничего из этой затеи не получится. Тяжело вздохнул. А потом взглянул на тихо сходящего с ума от злости лича и печально сказал: