– Понял, ваша светлость! – шевалье приложил правый кулак к левой стороне груди – местное козыряние, однако. Маг пытался что-то сказать, но я не слушал. Вскочил на байк, и умчал вместе с Рузером дальше.
Но доехать до села, где был принц Зорот, я не успел. Дорогу мне преградили… крестьяне. Я остановился, на всякий случай активировав перстень, и нахмурился:
– Вы ещё кто такие?
– Это ты вначале, мил человек ответь, кто ты такой! – грозно потребовал бородатый детина. Другие пятеро мужичков недобро хмурились, но один из них вдруг воскликнул:
– Да это же Каратель! Порас говорил, что он на чудной колёсной штуке без коней!
Мужики сразу же опустили пики и поклонились:
– Простите, Ваша светлость! Мы вас за торнийца приняли!
– Порас, Порас, – пытался вспомнить я, – Погоди! Это не тот ли Порас, которого я в деревне вылечил? После нападения тэнеберийцев?
– Он, вашество, – пробубнил один из мужиков, – После того, как они сёла палить начали и убивать всех, Порас стал гуторить, что и как. Что с вами встретился, что вы рассказали, как действовать нужно. И мы цельную армию собрали. И бьём торнийские обозы.
Мужик смущённо закашлял и поправился:
– Вернее, били. А потом они усиливаться начали. А с пиками да вилами сильно против луков да мечей не навоюешь! А когда нас набралось почитай почти двадцать тысяч, Порас сказал, что нужно на помощь армии идти. Мол, они воюют с впятеро сильнейшим противником. Ну, мы и пошли. А тут в селе неподалёку и первый бой приняли.
– Ого, – я соскочил с байка. – А ну рассказывай!
– Налетели мы под утро. А там народ бывалый, видать. Много наших погибло, пока мы победили. Но считай, почти всех порубали в итоге. Но и наших тысяч пять полегло! А сейчас Порас разбирается с пленными, а потом мы на помощь армии пойдём, значится.
– На помощь не нужно идти, друзья! – я похлопал мужика по плечу, – Торнийской армии больше нет! Час назад в решающем сражении мы уничтожили их.
Мужики переглянулись и заулыбались. Видно было, что хоть и приняли решение воевать, не сильно им этого хотелось. И теперь вроде как не по своей вине война прошла стороной. Я вытащил из кармана кошель с золотыми и кинул мужикам:
– Выпейте за моё здоровье, а Порасу я сам расскажу. Далеко до села?
– Так лье три или четыре, вашество, – ещё раз поклонившись, ответил мужик.
И снова я рванул на байке вперёд, и буквально через несколько минут въехал в догорающее село. Трупы торнийских солдат и крестьян валялись везде. Некоторые проулки просто завалены были грудами тел. И становилось понятно, что хотя торнийцы дорого продавали свою жизнь, крестьяне оказались на удивление бесстрашны. А сейчас крестьяне-трудяги стаскивали тела торнийцев в одну кучу, а тела своих – в другую. Я остановился от греха подальше перед селом, и туда вошёл пешком, крича заранее, что, дескать, свой я, лесанийский. А то крестьяне наши, как оказалось, очень даже круты бывают, если их к стенке прижать и самого дорогого лишить!