— О, вечная загадка женской души! — воскликнул он. — Возможно, вы ее ощущаете не так остро. А я… — Он замолчал и покачал головой. — Наверно, вы правы: она действительно мадам Пернель. Единственное, в чем можно не сомневаться.
Конечно, вряд ли это был подходящий язык для разговора с полицейским. Инспектор озадаченно насупился, опять явная неудача.
И Кампьен решил, что пора вмешаться.
— На вашем месте я не стал бы так нервничать, — сказал он.
— У полиции свои проблемы. Вы ведь не знакомы с мадам Пернель, инспектор?
— Не знаком? Еще как знаком! — воскликнул Люк. — Держит забегаловку на Саффолк-стрит, рядом с церковью. Старая клуша, добродушная и толстая, как бочонок доброго пива. Двух слов толком связать не может, а написать и того меньше. Мистер Палинод уже говорил о ней, мы проверили.
Лоренс вздохнул и неуклюже пожал плечами. Кампьен устроился поудобнее и достал сигареты.
— Помнится, где-то у Мольера встречалась некая Пернель — крайне желчная и зловредная особа, — как бы невзначай заметил он.
— В «Тартюфе», школьная программа, — устало обронил Лоренс и, повернувшись к Люку, добавил мягко, но и с некоторым раздражением: — С вами невозможно разговаривать.
— Где уж! — пробурчал тот.
— Почему вы решили, что письма писала ваша племянница? — Кампьен снял очки и приготовился слушать.
— Об этом я предпочитаю молчать.
Не обращая внимания на негодующий возглас Люка, Кампьен продолжал.
— Библиотечные? — кивнул он на книги, стоявшие на подносе.
— По большей части да. К сожалению. Мои капиталы, увы, не позволяют покупать все книги, какие хочется.
— И давно они у вас?
— A-а, понимаю, куда вы клоните. С того дня, как пришло первое анонимное письмо. Надо, знаете ли, сначала изучить предмет, а потом уже действовать.
— Безусловно. — Кампьен был по-прежнему серьезен. — Простите за любопытство, вы, кажется, все свое внимание сосредоточили исключительно на письмах?
— Естественно.
— Почему?
Последний мужчина из рода Палинодов одарил Кампьена очередной ослепительной улыбкой.
— Потому что письма — единственная для меня загадка, — живо объявил он.
Люк покосился на коллегу. Кампьен чувствовал себя как рыба в воде.
— Я так и предполагал, — весело отозвался он. — Вы ведь перемыли все стаканы и чашки. Вымой вы только одну, было бы понятно, что я пришел бы к определенному выводу. Почему вы решили, что ваша сестра покончила с собой?
Лоренс задумался.
— Я не предполагал, что мне придется обосновывать свое мнение, — заговорил он наконец, — но раз вы так хорошо осведомлены, это облегчает дело. Гробовщик видел меня, да? Ну так вот, Руфь всегда отличалась некоторой расточительностью. И вот мы с Эвадной, нарушив заповедь невмешательства, вечером пожурили ее. Руфь очень расстроилась, легла спать, а на другой день умерла. Она просто была не в состоянии упорядочить свои траты.