— Боюсь, я действительно давненько не играл, — осторожно ответил Кампьен.
— Не огорчайтесь, подумаем, что можно сделать, — не глядя на него, проговорила мисс Эвадна. Не меняя положения, она сумела выудить откуда-то сбоку кресла маленький блокнотик, верхняя страница которого была исписана мелким, изящным почерком.
— Ну да-а, — протянула она, заглянув в блокнот. И затем продолжала: — А теперь посмотрим, что вы мне принесли. Чашка с шоколадным коктейлем, горькая соль, сахар и, конечно, керосин. Прекрасно! Горячая вода, холодная. А теперь, пожалуйста, влейте яйцо в коктейль и при этом помешивайте ложкой. Смотрите, не плесните через край, я не люблю, когда блюдце грязное. Готово? Хорошо.
Никто не разговаривал с Кампьеном в таком повелительном тоне с самого детства. Он сделал все, как ему было сказано, отметив про себя с легким изумлением, что руки у него чуть-чуть дрожат. Коктейль приобрел от яйца странный оттенок, и на его поверхности появилась малоаппетитная пена.
— Теперь добавьте сахара, — командовала старшая мисс Палинод. — Вот так. Дайте мне чашку, ложка пока не нужна. Если вы смешали правильно, она больше не понадобится. Опустите ее в стакан с холодной водой, для того он и принесен. Пусть банка с горькой солью так и стоит рядом с горячей водой. А керосин плесните в камин. Это от простудных нарывов.
— Простудных нарывов? — усомнился Кампьен. Погода была пока относительно теплая.
— Будущих нарывов. Через месяц будет поздно принимать меры, — объяснила мисс Палинод невозмутимо. — Если сейчас не зябнуть, никаких нарывов в декабре не будет. Как ловко все у вас получается! Думаю, я должна пригласить вас на мой очередной театральный четверг. Вы, конечно, придете.
Последние слова прозвучали как утверждение. Кампьен не успел ответом обратить их в вопрос.
— Может, что-нибудь и получится, но гарантировать, разумеется, я не могу. В этом году у репертуарных театров нет отбоя от безработных актеров. Но, боюсь, вы это знаете лучше меня, — и она улыбнулась ему самой своей ласковой улыбкой.
Кампьен, кротчайший из смертных, почувствовал вдруг несвойственное ему желание восстать против ущемления его прав, но благоразумие взяло верх.
— Кажется, здесь по соседству есть небольшой театр? — поддержал он разговор.
— Да, конечно, «Феспид». Очень трудолюбивая маленькая труппка. Есть несколько талантливых актеров. Я смотрела в нем все постановки, кроме, конечно, тех, что они ставят из кассовых соображений. Раз в месяц они приходят сюда для небольшой conversazione[6], и мы интересно разговариваем.