— Тип-тип-тирип, типунчик, типачок! Что развзнуздал, герой, свои рогнеды?!
— Вот именно! — на правах хозяина встал с ответным тостом Шизаяц. — Не просто какой-то заурядный тип, а въедливый типунчик, а в пределе — легендарный Типачок!
И объяснил, что они с Алаверды ровно полторы минуты назад дозрели до трансфигурации в легендарную древнюю парочку поэтобатов, промышлявшую на столь же древних больших дорогах и отчаянно любившую мёд. Во всяком случае, отметил Шизаяц, у них уже отлично получаются фирменные ходилки-трынделки Пунни-Виха и Типачка, в доказательство чему немедленно был устроен замечательный, на взгляд всей честной компании, парад здоровья: поэтобаты вскрыли медицинскую комнату, извлекли из неё, по их словам, ровно 911 упаковок парацетамола, натащили в центр гостиной черепах, посадили им на спины крысок, строго-настрого запретив слезать (дрессированные крыски согласно пискнули), и, приговаривая, пошли друг за другом вокруг осторожно расползающихся черепах в неуклонный физкульт-хоровод, щедро посыпая окружающее таблетками (причем восемь свободных лап тигра-Шизайца исполняли нечто вроде физзарядки — Рамон удивлялся, пока не углядел в настоящей левой руке мини-пульт):
Нет засилью хворой тьмы
И овцы комолой!
Все болезни лечим мы
Пара-цета-молом!
Каждый с нами кто идёт –
Пара-цета-молод!
Пусть сильней по гадам бьет
Пара-цета-молот!
И т. д.
А когда кто-то воскликнул «клянусь богом, класснее я ничего не видел!», поэтобаты мгновенно остановились, переглянулись — и, виртуозно сменив ритм, продолжили, выкрикивая с ещё большим энтузиазмом:
Бог — это тиковый тик, это дура!
Стирость на фраке, мрака фрактура!
Бог — разрушаемый самопредмет!
Бог если есть — то его сразу нет!
Вышла Милана моя за улана!
Вышлами ланамо я заулана!
Шишлами вышла — и где заулан?
Там, за уланом, и шиш вам Милан!
И т. д.
Представление выдающихся вербачей-парономастиков продолжалось бы ещё долго, но тут Шизаяц резко остановился, Алаверды налетел на него, длинно подавился дактилической стопой, ритм кончился, и крыски, стряхнув очарование, сиганули кто куда. Шизаяц подошел к притихшему столу, небрежным жестом отправил Алаверды за специальным веником для подметания таблеток и специальной дудочкой для заманивания крысок в клетки, а потом, торжественно скрестив на груди четыре пары лап, обратился непосредственно к Рамону:
— Слушай, старик, родилась мощная идея!
— Валяй, — разрешил барон.
— Мы тут с Хануманом как-то плюшками баловались… Видишь ли, «Доктор хоботом» — достойное, вселяющее уверенность прошлое, насквозь проопоэтобаченный детсад — замечательное, придающее силы настоящее, но будущее… Ту бир орнот ту бир, говаривали древние, перед тем как совершить ритуальное самоутопление в бочке с биром за-ради неминучей пенности бытия… Сия неминучая пенность требует подвигов от всех, кто к ним призван! А каким же должен быть наш с Хануманом подвиг? Ведь мы не какие-нибудь простотаки — ведь мы ведьмы-рыцари тудасюдайства, джедаи-поджидаи нежной весенней вербости, мирового ливня, что заправомочит однажды из заоблачного крипта и не прекратится, покуда от Омира не останется только развнуздалый Архипелаг Дождь!