), что им обоим нужно было на этих проклятых равнинах…
Обойдя обглоданный дочиста остов коровояка, Старатель 21 заскрипел сапогами к длинному закопчённому бараку, бывшей конюшне, и позёмка серебристо змеилась вокруг. Из тёмного пролома на месте ворот (хорошо, крыша не везде рухнула) доносились оживлённые голоса, прыгали отсветы пламени («в ночи играющие саламандры», как пугает Предание… Ладно, костры уже разведены, меньше работы).
Каким он был, утраченный мир? Некого спросить.
Всего лучше древние плестихи из того же Предания. Чем лучше? Регулярно-упоительными обрывами в бессмыслицу.
Чьи когти чьи когти стучат по асфальту
Чьи когти стучат по асфальту миров
Чего заскучали бросали бросайте
Поймали поймайте as black as a crow
Всё было как было скрипело и выло
Всё было как было кропай не кропай
А дальше мурило курило и крыло
А дальше понятно as easy as pie
У старших на это свои есть блазоны
И вправду ведь каждый as sharp as a needle
Не пойман не вор разгрызал гарнизоны
as old as the hills or as fit as a fiddle
Чьи когти чьи когти стучат по асфальту
Чьи когти стучат как седло об эфес
Чьи когти стучат о кирпич Фьораванти
as cold as a key оh as sure as death
вотужас вотужас вотужасто братцы
as long as one's arm and as lean as a rake
as full as a tick успевали надраться
as pissed as a newt без надежд на римэйк
as far as I know повылазили зенки
as far as it goes as clear as mud
предсмертные плёнки посмертные пенки
а дальше разруха безумье и чад
as wise as before всё покрылося мраком
судьба дает жрать не кобенься рубай
отрезанным раком на драку собакам
сову писааху as laid down by
Войдя, он не стал вмешиваться в разгоревшийся спор, а, обтопав снег, направился в глубину помещения, ко второму костру, жарко пылавшему в кругу пяти расставленных пеноморфов — пляшущий желто-красный блеск ветвился по гладкой ажурной поверхности их двухметровых сфер. Юноша подкинул хворосту, без труда нашел своего, протиснулся внутрь, примостился на свёрнутой овчине и закрыл глаза. Контакт пришел сразу — пеноморф, как обычно, приветствовал друга и давал понять, что к утру будет готов к броску на Воздушный Рудник. Он услышал также грусть Старателя — кто из них останется жив через сутки? — и старался успокоить и поддержать так, как это умеет делать только пеноморф: твой путь — мой путь, твои враги — мои враги, мы одно целое перед лицом Судьбы…
— Эй, 21-й, хватит там целоваться со своей лошадкой! — взрыв предсказумого хохота, 34-й всегда так шутил. — Иди к нам, хлебни огненного зелья — завтра, может, и рта для этого не найдешь! — опять гогот.