Веточка ничего на это не ответила. Они уже были далеко от мельницы, — метрах в двухстах ниже по течению. И опять Оливеро отметил про себя, что река по-прежнему течет вспять, по направлению к пустоши.
Вдоль реки бежала зеленая тропинка, — со стороны поля ее было почти не видно из-за высокого берега. Кое-где над рекой нависали ивы: казалось, они ласкают воду ветвями.
На дальнем конце выгона болталась проволочная сетка: она перегораживала речку, чтоб скот не забредал на чужое поле.
В этом месте им нужно было перебраться через разделявшую поля изгородь, поднявшись по деревянным ступенькам.
Помогая Веточке, Оливеро протянул ей руку. Она уже собиралась соскочить по другую сторону изгороди, как вдруг посмотрела вниз и вздрогнула.
Оливеро перевел взгляд на воду.
Там, в искусственной запруде, между берегом и протянутой поперек сеткой, среди высоких стеблей увядших водорослей, плавало тело Коленшо.
Лицо утопленника было обращено вверх: казалось, он смотрит на них. Лоб закрывали мокрые пряди черных спутанных волос, но широко открытые глаза смотрели как живые.
Оливеро много раз на своем веку видел ужас и смерть, — вроде человек бывалый, но и он в то утро испытал потрясение. Он давно логически рассудил, что Коленшо — утопленник, но когда он внезапно воочию увидел плавающее в реке тело, к нему вернулся весь кошмар, все напряжение последних двенадцати часов, и в сердце его снова разыгралась только что пережитая драма.
А Веточка беззаботно побежала дальше. Он не заметил, как она спустилась с другой стороны изгороди и, не оглянувшись, двинулась вперед. Казалось, она тут же забыла об увиденном.
Бросив последний взгляд на плававший в реке труп, Оливеро спрыгнул вниз и поспешил за Веточкой. Держась поближе к реке, они прошли еще несколько миль, все по фермерским полям да угодьям и, наконец, вышли на пустошь. Река к тому времени превратилась в ручеек.
Как же так? — не переставал удивляться Оливеро. Поток воды сужается и, несмотря на это, продолжает течь вверх? Он делился своими сомнениями с Веточкой, но та не слушала, — шла себе и шла дальше. Оливеро выдохся, — сказывались бессонная ночь и голод, — а спутница его, наоборот, ожила и повеселела на солнце. Они пили воду из ручья, а, дойдя до места, где река раздваивается, устроили двухчасовой привал в тени трех сосен. Тогда-то Оливеро и рассказал Веточке историю своей жизни.
Когда солнце перевалило зенит, они отправились дальше, по ручью, в самую глубь пустоши. Около четырех пополудни они вышли к долине у подножья крутого склона. Перед ними был вход, а выхода не видно. Где-то в глубине долина образовывала круг, и вот там-то в низине у подножья холма река и брала свое начало, а, может, в том начале был ее конец.