— Принес свет, — сообщил Байяр.
— И чего потребовали Костяные Головы в обмен на это? — усмехнулся Казар.
— Я пообещал им убрать за твоим Чино.
— Хорошая сделка, — расхохотался Казар. — Дай мне фонарь.
— Это мой фонарь.
— А я твой хан.
— Ты еще не хан.
— Дай мне фонарь, иначе, когда я стану ханом, ты будешь жестоко наказан за непослушание.
— Ты говоришь как хан, а потому я подчиняюсь твоему требованию. Но мне это не нравится.
— Главное, чтобы ты повиновался своему хану, — прорычал Казар.
Сверкнул свет, и все ожило.
Кости. Людей и лошадей. Они лежали повсюду, наполовину погрузившись в земляной пол.
— Говорят, вместе с Чингисом были погребены его любимые рабы и кони, а также самые прекрасные дочери его приближенных.
Байяр удивленно огляделся.
— Без гробов?
— А зачем рабам и коням гробы?
Повсюду стояли пики, сабли и боевые доспехи. У стен покоились массивные, обвитые цепями сундуки из прочного дерева. Казар подбежал к длинному копью, опустился на колени. Широко раскрытые глаза его восторженно сияли.
— Его держал в руке сам Чингисхан.
— Прекрасное оружие, — согласился Байяр, отводя фонарь в сторону.
— В нем его сила, — Казар бережно поднял короткую кривую саблю с согнутым хвостовиком.
— Видишь, она повреждена.
— Дурак. Неужели ты ничего не знаешь о монгольских обычаях? Согнутый хвостовик означает, что эта чудесная сабля была оставлена в могиле хозяина, послужив ему при жизни. Наверное, она принадлежала самому Чингису.
Казар поднялся и взмахнул саблей. Чудесное лезвие со свистом рассекло воздух. Байяр провел лучом по всему склепу и наткнулся на что-то длинное и сияющее даже под слоем пыли.
— Серебро, — выдохнул он.
Казар повернулся. Дыхание его вдруг участилось.
— Поздравляю тебя, ты нашел серебряный гроб самого хана Чингиса.
Вдвоем они медленно подошли к гробу. Приблизившись к длинному ящику из кованого серебра, украшенному фантастическими узорами, Казар замер в благоговейном молчании и опустился на колени.
— О хан Чингис, прав был ты, когда сказал: «После нас люди нашего племени будут носить расшитые золотом одежды, есть сладкую жирную пищу, ездить на богато украшенных конях, держать прекрасных женщин и позабудут все, чем обязаны нам», — Казар вздохнул, голос его задрожал. — Все, что ты построил, превратилось в пыль. Вся пролитая тобою кровь оказалась пролитой напрасно. У твоих сынов и дочерей нет земли, нет городов, они томятся под ярмом чужеземцев. И хотя они не утратили монгольский дух, никто из них не принял вызов, брошенный жизнью. Они остались монголами по имени и по крови, но презирают кровопролитие и ненавидят войну. Не удержав традиций Золотой Орды, они опустились настолько, что подпали под власть людей, которые даже и не люди и у которых лица мертвецов и глаза демонов.