Один за другим в мастерскую заходят одноклассники, наполняя комнату негромкой болтовней, а я веду красную волнистую линию к низу страницы, а затем выделяю ее участки золотым и оранжевым. Звенит второй звонок, учительница начинает занятие. Я не обращаю внимание на звуки. Скрипят стулья, шелестит бумага, грохочут ящики в шкафах. Я от всего отгораживаюсь. Меня тоже вниманием не удостаивают. Никто ко мне не подсаживается. И не спрашивает моего разрешения, чтобы утащить стулья к другому столу.
Единственный сосед – тающий образ «друга», который пытался меня убить.
Споласкиваю кисточку в стакане с водой, чтобы смыть краску. Подняв взгляд, я практически вижу Бентона: парень сидит напротив, рукава завернуты до локтей, пальцы погружены в глину.
«Мне украсить эту чашку розой или лилией? Как думаешь, Уолш?»
Бентон откидывается на спинку стула, переводит взгляд с бесформенного куска глины на полуготовую чашку, что стоит рядом. Не помню, который из цветков я выбрала. Последовал ли Холл моему совету или решил сделать по-своему?
Рука трясется, кисть дрожит, вырисовывающееся лицо Морган пересекает синяя черта. Я ругаюсь сквозь зубы. Прежде, когда магическая сила с готовностью отзывалась на зов, было бы соблазнительно исправить промах, используя энергию воды. В такой день, как сегодня, я, пожалуй, рискнула бы: никто, в принципе, ничего не увидит. А в нынешней ситуации? Когда обращение к магии, вероятно, спровоцирует взрыв невыносимой боли в спине? Я и пробовать не осмелюсь. Тем более, с другого конца стола мне улыбается призрачный Бентон. Глина исчезла. Вместо нее теперь масляная пастель, пачкающая пальцы парня разными цветами.
Громкий, резкий, реальный смех врывается в мысли, и призрачный Холл тает. У занятого девчонками стола стоит Нолан: он наклонился и опирается локтями на спинку свободного стула. Вот он убирает волосы с глаз, невольно поднимает взгляд и встречает мой. Улыбнувшись, наклоняется еще ниже, что-то шепчет девушкам – и они снова хохочут.
«Пусть ржут. Пусть пялятся». Сминаю испорченный рисунок и отодвигаю стул. Смех обрывается, когда я выбрасываю бумажный комок в мусорное ведро и промываю кисти. Кто-то оставил у раковины пустую втулку от бумажных полотенец, поэтому приходится искать на полках новый рулон.
В третьем шкафу я натыкаюсь на «ничейную» керамику. Впереди стоит чашка, красиво глазированная серо-белым. Сбоку на ней – розовая лилия, каждый лепесток вылеплен и раскрашен с большим старанием.
Я тянусь к чашке и обвожу пальцем острые края нежного цветка.
– Ханна! – Ко мне подходит миссис Паркер, учительница ИЗО, коренастая брюнетка со светлой кожей. В нашей школе она ведет все предметы, связанные с искусством, и мы знакомы почти четыре года. Миссис Паркер любит ярко одеваться, и сегодняшнее красно-золотое платье не исключение. Густые брови учительницы встревоженно подняты. – У тебя все в порядке?