– Может… – Я пытаюсь вспомнить, что, кроме соблазнительных губ Морган, было у меня в мыслях, когда Джемма тасовала колоду. Какое-то место в них занимала поездка, еще я тревожилась о мамином ковене и…
Догадка поражает, как удар грома. Зои. Отравленный ковен. Женщина, подливающая что-то в воду. Пульс подскакивает, и я пячусь от стола. Сюр какой-то! Это же просто Таро! Разве могут карты поведать что-то конкретное о случившемся с моими родственниками?
– Ханна, что такое? – Морган останавливает мое отступление.
– Я поняла, как они это сделали. – Поворачиваюсь к Морган. – Звучит, наверное, дико, но я интуитивно чувствую. Я знаю, как Охотники отравили ковен.
Морган внимательно смотрит на расклад Таро.
– Как?
– Они подмешали препарат в воду. – Я достаю телефон и набираю Арчера. Возможны сотни других объяснений, но это первое имеет какой-то смысл, хоть и обескураживает.
Детектив отвечает после третьего гудка.
– Нужно поговорить.
Разговор с детективом производит эффект домино. Арчер обещает проверить мою теорию отравленной воды, а через десять минут звонит мама и зовет домой.
Стоит вернуться – и родительница развертывает крупномасштабную операцию «Из Салема – ни ногой», а в субботу лишь наращивает обороты.
– Не хочу, чтобы ты ехала. – За субботнее утро мама повторяет это, наверное, в сотый раз. Она стоит на пороге моей комнаты, скрестив руки на груди. – Здесь, за барьером, безопаснее.
– Старейшина Китинг хочет, чтобы я им помогла. Запретить мне ты не можешь. – Родительница в жизни не перечит леди Ариане и вдруг решила пойти против воли Старейшины?
Мамины губы сжимаются в тонкую полоску.
– Понимаю, Ханна. Но Старейшина сказала, что выбирать тебе. Значит, если ты откажешься…
– Не откажусь. Это лишь короткая поездка в Нью-Йорк. Вернусь уже завтра. – Я кладу в сумку еще одну пару носков и застегиваю молнию. – Со мной все время будет Арчер. Кроме того, если я не выполню задание, у Совета может не получиться уничтожить препарат до моего выступления в суде.
Мама в курсе, что на судебном процессе мы запросто станем легкой добычей, но от порога не отходит.
– Не нравится мне это. – Родительница направляется ко мне, опускается на краешек кровати и берет меня за руки. – А кто-то другой не может поехать? Кэл, например. Он похоже, убеждать умеет.
– Мам…
– Ладно. – Она смотрит на стену за письменным столом – на коллаж из папиных фотографий. Я загрузила их из социальных сетей и переслала в фотосалон, где изображения распечатали на глянцевой бумаге. Когда мама переводит взгляд на меня, ее глаза блестят от слез. – Обещай хотя бы вернуться целой и невредимой.