– Серьезно? Это же здорово.
Звенит звонок, и Морган крепко меня обнимает.
– Спасибо, Ханна, спасибо, спасибо! – Она упархивает на первый урок, оставляя меня глупо улыбаться ей вслед.
После школы мы едем к Морган домой, и она тащит меня в свою комнату, крикнув родителям, что мы выйдем, когда будет готов ужин.
– Мы стесняешься их или меня? – спрашиваю я, закрыв дверь.
Морган замирает посреди комнаты и смотрит на меня, в глазах у нее читаются смятение и шок.
– Что?! Не тебя. Только не тебя. Предки… они с жуткими прибамбасами. Я оберегаю тебя от фриковатого родительского юмора. Особенно от папиного. Вот тебе один из минусов отца-бисексуала, помимо типично-отцовских шуточек мне достаются бисексуальные приколы.
Пожалуй, в первый раз после возвращения из Итаки я смеюсь.
– Я похожа на человека, которому такое не понравится? – Показываю на свою футболку (спереди – мем «Оквиренная красотка»), потом поворачиваюсь спиной, демонстрируя надпись «Розовая вся».
– Раз уж об этом зашла речь… – Морган берет меня за руки и притягивает ближе. – Может, я искала предлог пообниматься.
– Такой план я всецело поддерживаю.
Моя девушка по-прежнему в школьном наряде – в джинсах и длинной футболке с безрукавкой. Я веду пальцами по рукам Морган – кожа у нее такая теплая! Наши губы встречаются в легком, мимолетнейшем поцелуе.
– Пока родители дома, ничего не снимать. – Я показываю на нашу одежду.
Морган вспыхивает и кусает губу.
– Ладно.
Мы словно танцуем деликатный танец: падаем на кровать, ноги Морган переплетаются с моими, ее губы греют мою шею. Как легко потерять самоконтроль! Я хочу раствориться в Морган. Пусть все плохие воспоминания сотрутся под свежими отпечатками радости на коже. Но когда дыхание сбивается, а тяга к новому, требующему большей приватности, достигает апогея, мы поневоле сбавляем обороты.
А вскоре опять теряем самоконтроль и вновь останавливаемся.
Я вытаскиваю из сумки альбом и нахожу на кровати другое место: прижимаюсь спиной к стене. Морган устраивается, уложив ноги поверх моих, и читает очередную книгу. На обложке – руки в латных перчатках держат сияющий розовый меч.
Я открываю альбом и рисую Морган, стараясь запечатлеть неотрывное, пристальное внимание, которое она уделяет тексту.
– В пятницу в школе – танцы. Ты думала об этом? – спрашивает Морган, переворачивая страницу.
– А в чем дело? – Я набрасываю овал ее лица и сосредотачиваюсь на глазах.
Морган кладет книгу себе на живот.
– Стоит нам пойти?
– Стоит нам пойти на агрессивно-гетеросексуальные школьные танцульки, когда вокруг мир рушится? – спрашиваю я, опуская графитовый карандаш.