Чудной казалась дорога на восток, что указали змеи: мир по обе ее стороны был, словно смятые простыни. За одно мгновение леса окрест сменяли поля и луга, выбеленные снегом до самого горизонта. Путница ступала один только шаг, а вдоль тропинки дубы и осины проносились с дикою скоростью.
Но Марна, как велено, не глядела по сторонам, а шла себе вперед, напевая мелодию, не раз слышанную в детстве.
Гладко стелется дорожка,
Пряжа травами пряна…
Запоглядывать в окошко
Стала девица Луна.
Что не спишь, душа-сестрица?
Ясный взор тоской горит…
И полночная царица
Грустно с неба говорит:
«Ясный Месяц обещался
До утра невесту ждать.
Да ушел – не попрощался,
Тонких рожек не видать…»
С этой нехитрой песней девушке было не так тоскливо. А еще она снова думала о Хмеле, который без приглашения являлся в ее сны, а может статься, взаправду приходил к костру, насмехался над нею, журил и успокаивал. А затем словно пытался напугать, сбить с прямого пути.
«Знать бы, зачем ему это? – все думала Марна, но в сердце своем не находила ответа. – Коли Хмель – слуга Змиев, то должен, напротив, всячески уговаривать меня продолжать путешествие. Или он не верен своему владыке?»
Вопросам сим суждено было остаться без ответа. Между тем, солнце медленно клонилось к закату, и тени вокруг стали чернее. Уставшая путница ступила по зачарованной дороге последний раз и удивленно глянула под ноги. Широкая проторенная тропа заканчивалась, теряясь среди высоких трав. Поодаль туманной стеною возвышался лес. И был он непохожим на тот, по которому хаживала Марна со змеями. Сизое, покрытое таинственною дымкой Чернолесье плыло и мерцало в воздухе, словно мираж. Мрачные стволы, оплетенные дикими лозами, казались неприступной крепостью, подле которой буйно разросся колючий терновник. И сколько бы Марна ни глядела вдаль, она ничего не могла увидеть.
Постояв немного, девица вздохнула и шагнула на пыльный ковер из палых листьев, осторожно выбирая дорогу. Солнце село…
***
…А в лесу том не было зимы. До самого неба тянули свои пряные объятия травы, и листья накрывали широкими лапами идущего путника. Алым огнем горели неведомые Марне спелые ягоды, а в воздухе слышались печальные напевы не то лесных созданий, не то других, никому не известных тварей. И чем дальше заходила Марна, тем причудливее казался ей белый свет. Словно бы небо и земля поменялись местами, накрепко сцепившись, сросшись в этом призрачном мире…
Вот прямо на ветвях распустились синие тугие бутоны и роняют сладкую дурманящую пыльцу, от которой трудно дышать. Рядом слышен мелодичный перезвон ручья. Да только вода в нем черна как ночь, и если приглядеться, стелется над нею пелена синего тумана. Вдали целая поляна колышется розовым маревом от дуновений неслышного ветра. А надо всем этим сияет неизвестно откуда взявшаяся, белая как кости луна. Да такая огромная, что легко достанешь рукой вон с той ветки…