— Злиться никто не будет, — говорит Люба, берет его за руку и переворачивает ее. Опытные пальцы медсестры растирают кожу, чтобы показались вены, но Юра не обращает на нее внимания.
— Мне кажется, эта штука как воздушный шар. Если проткнуть ее булавкой, она просто лопнет, — говорит он Андрею с вымученной улыбкой и такой отчаянной надеждой во взгляде, что Андрей наклоняется и поправляет постель, чтобы не встретиться с ним глазами.
— Нет. — В его голосе слышится ласка. — Так не получится. Но мы сделаем все, что в наших силах, Юра.
— Вы когда-нибудь видели мальчика с такой ногой, как у меня?
Андрей вспоминает. Впервые с таким случаем он столкнулся во время блокады, но не в первый ее год, а во второй, когда поставки анестетиков снова наладили. Мальчик был постарше Юры, примерно Колиных лет. Ногу ампутировали выше колена. Все прошло хорошо.
— Да, — говорит он. — Знаешь, у нас в больнице лечат от всех болезней.
Ребенок удовлетворенно кивает. Андрей отмечает, как сильно он устал.
— Тогда вы знаете, что делать, — говорит он и закрывает глаза.
«Я вижу ее потому, что заранее настроился увидеть», — уговаривает себя Андрей, стоя перед стендом для просмотра рентгеновских снимков. Подсветка отчетливо показывает опухоль, глубоко вросшую в кость, и отек, распространившийся на мягкие ткани. Сама опухоль твердая, в форме звезды. Он передвигается ко второму снимку, затем к третьему.
— Софья, что вы об этом думаете? — спрашивает он, хотя прекрасно знает, что об этом думает Софья Васильевна. Невозможно как-то иначе интерпретировать эти снимки.
Софья подходит ближе к стенду. По выражению ее лица ничего не скажешь, но ее глубокий трудной голос полон сочувствия, когда она произносит:
— Бедный ребенок. Сколько ему?
— Десять.
— Обычно они немного старше.
— Да. Может, она еще и доброкачественная. Придется взять биопсию.
Софья молча изучает снимки.
— Не выглядит она доброкачественной. По мне, она выглядит как остеосаркома.
И как только высказанные вслух слова затихают в пространстве между ними, диагноз становится правдой. Он был правдой на протяжении месяцев.
— Хотя это и нехарактерно для его возраста, — продолжает Софья. — Бедный ребенок. Впрочем, я иногда думаю, что родителям еще тяжелее.
— Да, — рассеянно отвечает он, думая при этом: «Она ничего не знает. Если бы знала, вряд ли так легко упомянула бы родителей».
Она открепляет и отдает ему снимки.
— Остальные на столе, — говорит она. — А кто будет брать биопсию?
— Пока не знаю.
— Не хотите подойти к Бродской? У нее достаточный опыт в ортопедической онкологии, и она прекрасный хирург. Это не по вашей специальности.