. Как уже было сказано, характернейшей чертой Олонецкой губернии был острый недостаток хороших земель и их крайняя разбросанность и отдаленность от мест, удобных для поселения. “Многие в округах Олонецкой губернии волости, состоящие из 6–8-ми тысяч душ, поселены на расстоянии 40 верст, имея земли свои в отдалении 60-ти–70-ти верст в пусте лежащие”
[177]. В северных лопских погостах Повенецкой округи… “на четвертой год после разчистки производят хлеб”, не применяя при росчисти “ничего кроме топора и огня”. “В первую весну, подсекши лес, оставляют его на месте, дабы згниением мелких сучьев и листьев земля зделалась тучною. На другой год, собравши порубленный лес в кучи, зжига-ют. На третий – посеевши рожь или репу, пашут и боронят вычещенную землю, которая называется палами и нивами”
[178]. Именно здесь, в Повенецкой округе, “палы не рождают более одного хлеба, быв земледельцами всегда оставляемы за отдаленностью” (отсюда и способ расчистки, при которой срубленный лес никак не используется).
Однако “в других местах” губернии “на сих нивах” хлеб поспевает на третий год, “ибо в первую весну, подрубив лес, оставляют его на месте до следующей [весны], по наступлении которой оной сжигают и тогда же сеют хлеб. Сии палы рождают пять ли шесть хлебов сряду, не быв ничем удобрены. Но, когда перестают быть урожайны, то земледельцы паки оныя оставляют в пусте и запускают рости лес, принимаясь за расчистку новых нив”[179]. Точно так же расчищали лес и под луга, и “на расчищенных среди лесов пожнях, обделывания которых толиких требует трудов, с какими сопряжена и разчистка нив, не меньше знатное получается количество сена”.
На юге Владимирской губернии, между реками Клязьмой и Окой, расположены были бесконечные леса. По свидетельству П.-С. Палласа, “многие деревни принуждены выжигать для очищения места под пашни… Здешния жители обыкновенно заготовляют пашни следующим образом: подкладывают огонь под коренастые деревья и не помышляют о том, что до половины сгорелые древесные стволы остаются на пашне вышиною в сажень и больше наверх земли. Или огонь простирается далее надлежащего места и опустошает пространство на несколько квадратных верст. Я находил такия пожарища и видал, что у многих деревень на пашнях стоят часто обгорелые высокие пни, которых вырывать не стараются…” Практика эта была постоянной, так как “пашня не чрезвычайно тучна и скоро истощевается по причине лежащего под тонким черноземом песка”[180].
На Урале при известном земельном просторе специфика рельефа вела к тому, что практика систематического унавоживания сосредоточивалась на очень небольших площадях, пахотные массивы земель часто забрасывались, а вместо них в хозяйственный оборот вовлекались новые земли. По Шадринску, в частности, наблюдатель прямо отмечает: “А тот хлеб сеют не на одной земле, но из году в год делают приумножение”