Так или иначе, они шли к нему, взявшись за руки, и встали перед ним. Он улыбнулся. Они улыбнулись в ответ, переглянулись, захихикали и плюхнулись в бассейн. Тот резкий удар холода от весенней воды, тот свет потом не раз приходили к Даветт в кошмарах.
Она мгновенно протрезвела. То, что казалось роскошной ночью темных секретов, превратилось в холодное липкое ощущение низости, унижение, того, что сделалась дешевой вещью. Что я здесь делаю? Я пьяна? Одурманена?
Вынырнув, она вскрикнула от жгучего стыда, увидела Китти и по ее взгляду поняла: подруга ощущает то же самое. Шершавый грубый камень бортика только добавил ощущения убогости, жалкой продажности.
Даветт отвела с лица мокрые прилипшие волосы, не глядя на Росса, не глядя даже на Китти.
Но она должна посмотреть на него. Нужно.
Она посмотрела – и скорчилась от стыда.
Он выглядел сутенером. Вульгарно развалился, и эти его жуткие штанишки в облипку, похожие на тореадорские… он выглядел вовсе не тем, кем показался сперва. Он казался…
Странно. Казался сплошной подделкой. Пустой фальшивкой.
Как непристойно, унизительно. Она ухватилась за бортик и, разбрызгивая во все стороны капли, выпрыгнула из бассейна, решительно зашагала к дому – к теплу, и подальше от унижения. Ей захотелось прикрыться руками, она и прикрылась, но затем подумала, что это попросту глупо после всего произошедшего, может, даже и грубо, и потому ее руки остановились на полпути. Тогда она увидела, что Росс стоит между ней и домом и держит полотенце.
Как же он сумел так быстро обежать бассейн и выскочить впереди?
Но, главное, он здесь. Она не хотела видеть его и говорить с ним, и, упаси Боже, позволять касаться ее. Но от полотенца отказаться не могла, это же было бы так грубо. Она остановилась перед ним, обхватив плечи руками, повернулась спиной, позволяя накинуть полотенце, – и когда он это делал, его пальцы коснулись кожи. И снова побежали мурашки, и кожу пронизало холодом.
А полотенце, казалось, стиснуло будто удав. Как подогнанная перчатка.
– Даветт! – прошептал он.
Не осталось выхода. Пришлось повернуться, заглянуть в его сияющие глаза, и тут же вернулись жуткий жар в теле, трепетный экстаз, боль…
Вскоре они оказались в доме, и Китти рядом, словно никуда и не отлучалась, и они обнимались и смеялись, и шли рядом с Россом, снова нагие. Они направились на кухню, потому что жутко проголодались. Им хотелось бифштекса: толстого, большого, практически сырого. Росс уселся у стойки, идущей вдоль большой кухни особняка, пока женщины, все еще нагие, готовили еду.
Яркий холодный свет на кухне, холодные полы, и совсем никакой причины оставаться голыми, разве что из пустой развратной прихоти…