– Черт возьми, да! – заорал Кирк. – Да что с ним за чертовщина?
– Навскидку, я бы сказал, что большая потеря крови.
Тогда Дан заплакал.
Тут же зарыдали еще двое – навзрыд, отчаянно, дергаясь и тряся плечами. На них больно было смотреть. Джек планировал поскорей захватить тех, кто внутри, вывести наружу, усадить в машину и отправить подальше. Но слишком уж уникальный выпал случай, чтобы его просто так упускать.
Джек никогда за всю свою историю драк с вампирами не встречал того, кто был бы по-настоящему порабощенным, рабом старшего вампира. Джек знал, что там, где Команда заканчивала работу, впоследствии всегда случалась пара-тройка самоубийств. Кончали с собой те, кто не мог вынести стыда за то, что их понуждали делать.
Но сам Джек этого раньше не видел, а тут целых четверо сбились в кучку и отчаянно плакали. О, как им было стыдно! Они прямо-таки источали стыд и рыдали! Ревели как малые дети, истошно, шмыгая носом, растирая кулаками покрасневшие глаза.
Нельзя такое упускать. Конечно, подловато мучить их, таких. Но допросить надо.
Он собрался с духом, глубоко вдохнул и присел на корточки рядом с тем, кого ухватил за кисть, Даном. Синяк на руке сделался разноцветным и продолжал пухнуть. Дан бережно держал пострадавшую руку на предплечье другой.
– Ты извини, что я так, – сказал Джек.
Дан только всхлипнул и горестно покачал головой, мол, так мне и надо. Джеку захотелось схватить и потрясти его. В конце концов, ну как может взрослый мужчина распускать такие нюни! Но он знал, что дело вовсе не в недостатке мужественности. Эта четверка ничего не могла поделать с собой.
Чертова магия.
– Сколько их там, внизу? – спросил Джек.
Дан недоуменно посмотрел на него.
– Сколько?
– Да, там, внизу, в тюрьме, – сколько?
– Сколько… господ?
Джек скрипнул зубами, но совладал с собой.
– Да, ты прав, Дан. Сколько господ?
Старший из четверки, сидевший у пишущей машинки, когда вошли Кирк с Джеком, вздрогнул, наклонился вперед и выставил три пальца – как ребенок.
– Три! – всхлипнул он.
Джек выругался про себя. Он был готов к тому, что внизу окажутся двое. Но, вашу мать, три?
Черт же возьми!
Другие рабы закивали. Паренек, который пил из фонтанчика, тоже выставил три пальца и преданно закивал.
Оттого его шея вылезла из воротничка и открылся след укуса.
Завидев его, помощник шерифа охнул. Джек взял за воротник Дана, потянул вниз – и там тоже обнаружился след.
– Господи! – прошептал Кирк.
Будто укусил паук – но невозможно огромный и свирепый. Невозможно одержимый кровью.
Два прокола в дюйме друг от друга, от них расходятся, перекрываются черно-желтые кольца припухлостей. Укусы свежие, глубокие и жутко инфицированные.