Он думал, что увидит противника уничтоженным, раздавленным, пристыженным и бесконечно смущенным. Но теперь, стоя перед ним, заметил странное выражение на его лице. Не страх, не досаду, не подавленность читал он на нем, а невыразимую озадаченность, неописуемое изумление. Открыв рот, смотрел господин Скулудис на Дембу и, неподвижный, как мраморный Аполлон, показывал, обомлев от неожиданности, на руки Дембы.
На руки! На руки Дембы!
Ибо накидка Дембы зацепилась за поручни трамвайной площадки, его руки были выставлены всем напоказ, его позор – открыт всем взглядам, его страшная тайна – разоблачена.
Но только на мгновение. И в следующий миг оба, Демба и Скулудис, соскочили с площадки вагона.
Первым спрыгнул Демба. Теперь преследование угрожало ему. Был человек, знавший его тайну, и от этого человека нужно было скрыться во что бы то ни стало.
Слепо и отчаянно, не оглядываясь назад, мчался он, спасая свою жизнь. А господин Скулудис, усердно жестикулируя, маня его и окликая, бежал за ним.
Затем Дембе удалось спастись от преследования – он вскочил в автобус.
Господин Скулудис остановился и смотрел ему вслед, сокрушенно покачивая головой. На состязание с автобусом он решиться не мог. Он не ободрял этого безрассудного и бессмысленного, слишком поспешного бегства. Его первоначальная неприязнь к Дембе уступила место сильной симпатии. Никакого следа злобы не осталось у него в душе. Как охотно помог бы он ему делом и советом! Ведь он узнал в Дембе даровитого молодого дебютанта, товарища по цеху, бог весть каким образом попавшего в неприятное положение.
Станислав Демба вышел из автобуса и медленно шел по Мариахильферштрассе. Он размышлял:
«Штейнбюхлеры? Нет, нельзя. У Штейнбюхлеров я только три месяца даю уроки. Не могу же я просить уже об авансе! К тому же они люди мелочные, и муж и жена. И то уж они выторговали у меня пять крон, когда я спросил за шесть уроков в неделю пятьдесят пять. Когда урок приходится на праздничный день или когда мальчик нездоров, они делают вычеты из жалованья. А при этом они люди состоятельные. Он служит доверенным на фабрике зонтиков, а у нее магазин дамских мод. И все-таки после первого числа я вынужден бываю раза три-четыре напоминать им про деньги, прежде чем они раскошелятся наконец числа шестого. Своей служанке они тоже задолжали. Нет, со Штейнбюхлерами ничего не выйдет. Остается еще доктор Бекер. Там платят исправно. Это люди благородные и чуткие: мне достаточно им слово сказать или только намекнуть, и деньги у меня будут. Правда, если я им скажу, что на две недели отлучусь, то это им не понравится. Мальчишка по географии и физике совсем слаб. Мне надо будет привести серьезный мотив для своего отъезда, мотив, который бы их сразу убедил. Ну, да уж я что-нибудь подходящее придумаю, мне ведь осталось еще пять минут пути».