Контрреволюционными деятелями де-факто объявлялись все те, кто не желал признавать большевистскую узурпацию, сопротивлялся коллективизации, антицерковной политике, принадлежал к «троцкистам» и т. д. В особо опасные преступления против порядка управления входили такие «тягчайшие грехи», как отказ или уклонение от призыва к отбыванию действительной военной службы, уклонение от мобилизации в ряды Рабоче-Крестьянской Красной армии, недонесение о достоверно известных готовящихся или совершенных преступлениях, квалифицированная контрабанда, нарушение положений о монополии внешней торговли, нарушение правил о валютных операциях [394]. Спекуляцией называлось совершение обмена материальными благами без разрешения сверху, вне государственного контроля – спекулянтом могла стать многодетная мать, продававшая какое-нибудь барахло из дома, или мелкий предприниматель (предпринимательство было незаконно). Кражи в сталинское время совершались чаще всего изголодавшимися людьми, лишенными возможности добыть себе пропитание нормальными способами.
Интересно заметить, что из года в год росло количество заключенных со средним и высшим образованием. С 1934 по 1941 г. доля лиц с высшим образованием выросла с 0,7 % до 2,1 %, или с 3,5 тыс. до 30,7 тыс.; доля лиц со средним образованием выросла с 5,6 % до 10,7 %, или с 28,5 тыс. до 156,5 тыс. Росла также доля заключенных, имеющих низшее образование, – с 39,1 % до 51,8 %, в то время как доля малограмотных и неграмотных снижалась с 42,6 % до 28,3 % и 12 % до 7,1 % соответственно [114]. Через ГУЛАГ прошли такие крупные ученые, как Сергей Королёв, Юрий Кондратюк, Николай Тимофеев-Ремовский, Александр Баев и т. д. Погибли или были расстреляны в заключении основоположник российской радионавигации и изобретатель Валериан Баженов, генетик Николай Вавилов, физик-теоретик (спасавшийся от нацистов в СССР) Ганс Густав Адольф Гельман, биохимик Якуб Парнас и др.
Касательно смертности в ИТЛ и ИТК в целом, то в абсолютных, но неполных, цифрах с 1930 по 1956 г. в ИТЛ и ИТК умерло более 1,6 млн человек [215]. Сюда не входят погибшие в спецпоселениях, а по отдельным годам нет информации по ИТК. Здесь также не учтены умершие в лагерях в 1920-е гг. То есть цифра не переживших лагерное заключение граждан должна быть намного выше. Справедливости ради надо заметить, что наибольшая смертность пришлась на 1933 г. и годы Второй мировой войны, когда были наибольшие проблемы с продовольствием и медикаментами. В этом отношении советские лагеря не отличались от английских или польских – основная причина гибели заключенных почти всегда сводится либо к истощению из-за плохого питания, либо вследствие антисанитарии и болезней. В 1933 г. смертность в ИТЛ составила 15,3 %, в 1942 г. – 24,9 %, в 1943 г. – 22,4 %, в 1944 г. – 9,2 %. В среднем смертность в 1930-е гг. составляла около 3–4% в год, в 1945–1949 гг. – от 1,2 до 5,9 %, в 1950–1956 гг. – менее 1 % [215]. Таким образом, несмотря на возросшую к 1950 г. численность заключенных, смертность среди них была невысокой в относительных значениях благодаря уже устоявшейся лагерной организации и инфраструктуре.