* * *
– Ну что тут у нас, Александр Семёнович? – молодцеватый офицер в штатском, с кавалерийской выправкой и внешностью – высокими сапогами, бекешей, гусарскими усами, сбитой на затылок папахой – нагнулся над таким же, как он, военным, только безусым и одетым во всё чёрное – кубанку, кожаную куртку, галифе.
– Не успели, четверть часа не хватило, – с горечью констатировал собеседник. – Городового сожгли живьём, привязали к кушетке, облили керосином… Жену и девочку зарезали, грудничку просто раздавили каблуком череп…(****)
– Остался кто живой из душегубов? – скрипнул зубами Балахович.
– Вот этот, – мотнул головой подпоручик Надольский, указывая на разметавшееся по драной шубе тело, – ногу прострелили, черепушку царапнули, но шевелится, сволочь, дышит.
На крыльце из чёрного зева опустевшего жилища появилась согнутая пополам фигура, нырнула в сугроб с гортанными звуками, забилась в конвульсиях. Кавалерист подошёл к содрогающемуся в рвотных спазмах телу, присел, подхватил на перчатку горсть снега, протер лицо молодого рабочего, приданного на усиление, а фактически на обучение боевой организацией РСДРП(б).
– Смотри-смотри, Федя, это тоже революция. А ты думал, какая она? Всем свободы, пряников, и чтобы никто не ушёл обиженным? Нет, товарищ Фёдор. Такая революция бывает только в книжках. А в нашем грубом, несовершенном мире она обязательно измажется в грязи и крови. Невинных, погибших и обездоленных будет в разы больше, чем виноватых.
– Откуда вы знаете? – прохрипел, захлёбываясь, молодой дружинник.
– Рассказывал один хороший человек. Подробно и обстоятельно… И всё, о чём он предупреждал, сейчас сбывается в точности…
Балахович подошел к лежащему обладателю дорогой шубы, перевернул его на спину, терпеливо дождался, когда прекратится стон.
– Я ранен! Меня надо доставить к врачу! Срочно!
– Вот сейчас ответишь на пару вопросов и поедем. Кто таков? По чьему приказу творите самосуд? Где находится штаб всего этого непотребства?
– Вы делаете ошибку! Революцию не остановить!..
– Я и не собираюсь. А вот останавливать насильников и убийц сам Господь велел.
– Да у них тут целая бухгалтерия, – присвистнул стоящий сзади Александр Надольский, подобрав гроссбух и подсвечивая фонариком графлёные листы, – адреса, фамилии, приметы, даже семьи и друзья перечислены в особой графе. Хорошо подготовились!
– Ну так как, господин хороший, будем отвечать на вопросы, или оставить вас тут наедине с рассерженными обывателями? Скоро они опомнятся, осмелеют, выйдут на улицу, обнаружат вас и результат вашей революционной деятельности…