Сентябрьский вечер. По странному стечению обстоятельств ко мне в фотоателье пришли разом многочисленные заказчики. Терпеливо сидели в приемной, ожидая своей очереди. Такое случалось крайне редко. Тот особенный человек был среднего роста, широкоплечий, дородный, с пышными черными усами, как у Брассенса[53]. На самом деле он пришел первым, однако любезно и благородно пропускал всех вперед, уверяя, что сегодня никуда не торопится. Расположился уютно в глубоком кресле, развернул газету и спокойно дожидался, пока другие уйдут.
Лишь когда в лаборатории остались только мы одни, он поднялся и приветственно протянул мне руку:
– Меня прислала Жанетт, я Стефан. Приятно познакомиться. К тебе есть разговор, старина.
Сразу обратился ко мне на «ты», представился не по фамилии, упомянул Жанетт, мою давнюю связную. Все ясно: он участник сети Жансона. Я немедленно запер все двери, чтобы никто не помешал нам обсуждать серьезные вопросы.
Позволь я кратко расскажу тебе о нем. Стефану – в действительности его звали Жорж Маттеи – было лет тридцать. Он родился на Корсике. Его отец был участником Сопротивления, членом ФКП. Срочную службу Жорж проходил в Алжире. По собственному признанию, в армии он «научился убивать». В 1956-м его, как и многих сверстников, отправили туда вновь – «восстанавливать порядок». Командование быстро заметило антимилитаристские настроения Жоржа и неподчинение приказам. К тому же он активно устраивал акции протеста и громче всех кричал: «Алжиру нужен мир!» В наказание его отправили вместе с отморозками в самое пекло, в горы Большой Кабилии. Там Жорж лично стал свидетелем пыток и постарался обнародовать этот факт. По возвращении написал статью «Будни Кабилии» в журнале Сартра «Новые времена».
Стал журналистом, настоящим гуманистом, сблизился с Сартром и Симоной де Бовуар. После ареста большинства участников сети Жансона взял на себя все прежние обязанности Даниэля во Франции, причем оказался на удивление толковым и деятельным. Оставался главным помощником и заместителем Анри Кюриэля вплоть до окончания войны.
Первым делом мы с Маттеи обсудили нынешнюю обстановку в Алжире. Он побывал там в 1962 году, посмотрел, что и как, но не остался надолго. Жорж считал, что алжирцы должны восстанавливать свою страну самостоятельно, без чьей-либо помощи. Ему не захотелось стать «красноногим»[54]. Присутствие французов казалось ему завуалированной формой того же колониализма, оставляло неприятный осадок.
Я, в общем-то, был с ним согласен. Один тревожный факт не давал нам покоя: в Алжире набирал популярность и силу исламский фундаментализм. Однако мы сошлись на том, что народу нужно опомниться после ста тридцати лет рабства, найти собственный путь. На это потребуется немало времени, так что прибережем лучшие чаяния для будущего.