Потому что наш конфликт был в основном вызван этим стыдом, их стыдом. Но сегодня, когда евреи обрели большую уверенность в своем праве думать о сексе и совершать санкционированные или даже несанкционированные эротические действия, полагаю, все это осталось в прошлом. В целом же еврейские читатели уже не так остро реагируют на чужие идеи (реальные или воображаемые) о том, что составляет общественно приемлемое поведение еврея, и не кажутся болезненно зацикленными на том, как бы нелицеприятное описание евреев в литературном произведении не врезалось неизгладимо в общественное сознание и как бы подобные произведения не вызвали антисемитскую реакцию. Американских евреев сейчас в куда меньшей степени смущает неодобрительное отношение к ним неевреев, чем в то время, когда я только начинал публиковаться в 1950‐х годах; они теперь более искушены в понимании антисемитизма и его причин и менее скованы удушающими представлениями о нормальности.
А все потому, что они не так озабочены, как некогда, трудностями ассимиляции и их меньше беспокоит этническое неравенство в новом американском обществе в последние пятнадцать лет – в обществе, созданном мощным притоком более двадцати миллионов иммигрантов, куда менее способных к ассимиляции, чем они сами, иммигрантов, из которых около восьмидесяти пяти процентов составляют неевропейцы, чье заметное присутствие вновь заставило говорить о полиэтничности как ярком и непреложном факте нашей национальной жизни. Когда элиту Майами составляет кубинская буржуазия, а лучшими студентами Массачусетского технологического института являются китайцы, и никакой кандидат в президенты, выступающий на съезде Демократической партии, не может не козырнуть своей расовой или этнической принадлежностью, – где каждый это выпячивает и никого, кажется, это не коробит, – возможно, евреям тоже нет причин переживать о том, что они выпячиваются, да и выпячиваются они меньше.
В дополнение к стыду, который я возбуждал, еще была угроза, которую, как говорили, я представлял, якобы подтверждая предрассудки закоренелых ненавистников евреев и мобилизуя латентный антисемитизм нееврейских граждан страны в целом. Несколько лет назад видный исследователь еврейского мистицизма Гершом Шолем опубликовал в израильской газете гневную статью против «Случая Портного», предсказав, что не я, но все евреи дорого поплатятся за бесстыдство этой книги. Я узнал о статье Шолема совсем недавно, оказавшись в Израиле, – один университетский профессор из Тель-Авива пересказал мне аргументы Шолема и попросил высказать мое мнение. Я ответил, что история опровергла Шолема: с момента выхода в свет «Случая Портного» прошло более пятнадцати лет, и ни один еврей не заплатил за эту книгу больше тех нескольких долларов, которые он потратил на нее в книжном магазине. Что же мне на это сказал профессор? «Пока нет, – возразил он, – но неевреи воспользуются ею, когда придет пора».