» («Мои сумасшедшие», 12). Его правда высокой идеи, очень разумной и обоснованной Бебелем и Лассалем, померкла перед простой, но деятельной правдой местечковых сумасшедших, «которые не знают о программе minimum, которые не знают, почему в республиканской Франции существует антисемитизм, но которые строят лестницы до неба» (13). Этот поступок не производит никакого переворота в мироустройстве, но он значим для самого героя, сделавшего свой выбор.
Митя Тихоходов терзает себя и Зыбина вопросами: «Души поломанные… И говорят они: „Люди прохожие, остановитесь, помогите!“ Что же ответят им люди прохожие?.. В марсельский порт пойдут людей отыскивать, тех самых, что изобретают машинки для прочтения чужих мыслей? Помнишь, ты рассказывал: „прочту, мол, дурную мысль и в хорошую сторону ее поверну“. Вот ты и прочел у Дуни. Прочел я у Зины. Куда повернем? Никуда? Сами повернем в кусты и на широкую дорогу? А те пусть на узкой погибают?» (I, 126–127). Спасительная для женщин поездка в Крым стоит героям свободы — они пренебрегли конспирацией и были арестованы. Но их поступок возрождает в герое-повествователе утраченную веру: «…он повел меня к людям, и я впервые заглянул в живую человеческую душу; он просто подвел меня, и теперь я знаю: в этой простоте жизнь, а раньше я не видел ее, шел мимо» (I, 128).
Таким образом, мы можем говорить еще об одной доминанте образа героя. Прозрение приводит героя не только к реальной оценке окружающего мира, но и к осознанию собственной ответственности за все, в нем происходящее, к пониманию необходимости собственного, пусть безрассудного, но реального действия.
В 1910-е годы концепция личности в прозе А. Соболя только формируется, свое полное воплощение она получит в произведениях 1920-х годов, максимально реализовавшись в образе Гилярова, героя повести «Салон-вагон».
Герой А. Соболя всегда существует на грани, на грани необходимости и невозможности выбора. Эта ситуация весьма характерна для экзистенциального мировоззрения начала ХХ века. Движущей силой бытия становится человек, находящийся в основании перпендикуляра истории и времени, а значит в том состоянии, «когда почва уходит из под ног», и «человек все-таки продолжает жить без почвы или с вечно колеблющейся под ногами почвой», но «он перестает считать аксиомы научного познания истинами, не требующими доказательств,… он перестает считать их истинами и называет ложью»>10. Этот человек начинает путь к своей истине, но для этого «нужно перестать дорожить безопасностью и быть готовым никогда не выйти из лабиринта