Из многообразных, содержавшихся в плане М. Сперанского новелл Александр I посчитал возможным только учредить Государственный совет. Этот шаг от самовластия имел существенное значение для развития правительственного конституционализма, поскольку с ним изменялась процедура выработки и представления законопроектов императору. Если до него законопроекты направляли императору на утверждение министры, то с 1 января 1810 г. главы ведомств вносили их на рассмотрение сформированного императором Государственного совета, а император по итогам рассмотрения утверждал мнение либо большинства, либо меньшинства Государственного совета. Без внесения же в Государственный совет законопроект более не мог быть принят.
Третью попытку перейти, казалось бы, к конституционному правлению Александр I предпринял в 1818 г., поручив Н. Новосильцеву подготовить проект Конституции. Исполненный под руководством Н. Новосильцева документ предусматривал переход к своего рода федерации, когда бы империя административно делилась на области и наместничества, а также предполагал созыв законосовещательных учреждений – областных дум, дум наместничеств и общероссийской Государственной Думы. Вокруг проекта Конституции Н. Новосильцева сложилась довольно непростая историографическая ситуация. Разумеется, полемика, связанная с оценками проекта, носит сугубо академический, отвлеченный характер, поскольку проект оказался не востребован. Перекресток мнений группируется вокруг определения, насколько проект Конституции Новосильцева угрожал самодержавной власти. Часть исследователей (Ю. Захаров и М. Мироненко) утверждает, будто бы проект Конституции Новосильцева открывал дверь к дуалистической монархии, поскольку, согласно указанным авторам, император в случае реализации проекта не мог бы принимать законы самостоятельно, вне представительных учреждений. Кроме того, его сдерживал и принцип контрассигнатуры. Однако есть иная точка зрения (Н. Чистяков), согласно которой проект Конституции Новосильцева не только не ослаблял, но и укреплял самодержавную власть в направлении так называемой истинной, подчиненной закону монархии. На наш взгляд, проект Конституции Н. Новосильцева вовсе не мог стать преградой для реализации полномочия самодержавного монарха. Анализ прав и прерогатив с одной стороны монарха, а с другой представительных учреждений позволяет сформулировать вывод, согласно которому, исходя из проекта Конституции Н. Новосильцева, император вполне мог законодательствовать, оставляя в стороне законосовещательные мнения представительных учреждений. Что касается принципа контрассигнатуры, то в проекте Н. Новосильцева он лишь предусматривал ответственность министров за законопроекты, подписанные императором. В проекте отсутствовала норма, по которой законопроект, подписанный императором, но не контрассигнованный министром, не имел бы силы. Следовательно, скрепа министра на законопроекте не препятствовала императору законодательствовать единолично.