А. И. Кромановская
Рассказ бывшей крепостной
М. Я. Кротковой
Нас было в Москве, при барыне, человек пятьдесят дворовых. Она сама уехала в степное имение, <…> взяла с собою человек десять прислуги. Лишь только проводили мы ее, стали все укладывать в доме. Видим, из Москвы все выезжают; наша сторонка совсем опустела, страх нас разобрал, и решились мы все спастись в Молоди и пожитки свои приготовили с собою увезти. Один только дворник, Петр Ефимов, объявил, что остается. «Что, — говорит, — за вздор! Не съест же меня француз!»
Прошел день, другой. Как ни заглянешь на улицу, тянутся обозы, а наших подвод нет как нет. Наконец приехали они после Семенова дня[129], а уж мы обедать собираемся. Обступили мы их на дворе, пока они лошадей откладывали, и расспрашиваем, не слыхали ли по дороге чего о французе.
Вдруг к нам в ворота несколько человек незнакомых, и кричат: «Француз в Москве! Так и валят полки за полками!» Мы взвыли, да уж раздумывать-то нечего; говорим: сейчас укладывать наше добро, и с Богом!
Бросились мы в людские, всякий за своим сундучком, а наши мужички, прости им Господи, заложили опять мигом лошадей и укатили назад, как приехали, порожняками. Этим временем кто-то из наших шел двором и стал их уговаривать: «Креста, мол, на вас нет! Ведь вас за нами выписывала барыня. Как же вы нас не подождете?» А они говорят: «Что вас ждать-то? Бог знает, сколько вы провозитесь: вас не спасем, да только сами попадем в беду». Да так и ускакали.
В горе мы ударились. Покойный батюшка говорит: «Уж если свои нас так обидели, чего ж нам от француза ждать? Оставаться здесь нечего, лучше нам идти пешком до Молодей».
Заперли мы все наше добро в застольную, перекрестились и сошли со двора. Не успели мы добраться до конца нашей улицы, — жили мы на Большой Басманной, — повстречались с нами два казака, и разговорились мы с ними, про свое горе рассказали. А они говорят: «Ступайте вы назад, благо недалеко от своего дома отошли: теперь неприятели по всему городу рассыпались и, может, от них какое озорничество будет, а к ночи авось они улягутся, тогда и ступайте себе с Богом: вернее будет». Да еще говорят: «Напрасно вы по Серпуховской дороге идете; слышно, все по Владимирской спасаются либо по Ярославской; видно, они безопаснее. Коли у вас там какой приют есть, и вы бы туда шли».
Послушались мы добрых людей и вернулись домой. Приют по Ярославской дороге у нас был: покойный наш барин Степан Егорович оставил дочке своей Арине Степановне, что у него от первой жены была, имение около Троицкой лавры, село Булаково. Ее там не было в то время, да все булаковские были нам свои люди, так что порешили мы идти в Булаково.