Орлов-Денисов тотчас отдал со всей аккуратностью приказание, и все начали собираться. Я стал просить у него дать мне расписку в получении приказания, но он мне отвечал, что у него с собой нет ни бумаги ни карандаша, и, оборотясь к офицерам, спрашивал, нет ли у кого клочка бумаги? Один офицер вынул письмо и, оторвав часть листка, подал генералу, который, взяв бумажку и вынув из лядунки протравку, нацарапал: «Получил. Г<раф> О<рлов->Денисов», — и вручил мне.
Я тотчас же вышел и бросился в обратный путь, конечно, расспросив казаков о положении реки, дабы вернее доехать, и — благодарение Богу — пред светом был уже на квартире Коновницына. Когда я вошел в сени, то часовой мне сказал, что не велено пускать, почему я разбудил генеральского человека, который, проснувшись, тотчас спросил меня: не от Орлова ли Денисова? «От Орлова». Тот бросился сейчас к Коновницыну; я — за ним, и разбудили его.
Генерал Коновницын, получив от меня известие, тотчас пошел к светлейшему, — и когда я остался один, то человек Коновницына сказал мне, что светлейший и никто в штабе целую ночь не спали. Светлейший беспрестанно выходил из избы и спрашивал: не приехал ли ординарец от Орлова-Денисова? — и адъютанты были все на ногах и только пред приездом моим легли отдохнуть. По возвращении Коновницына, он меня очень благодарил неоднократным: «Спасибо тебе, Герсеванов», а потом сказал: «Ступай, отдыхай и возьми свой палаш; светлейший тебя простил».
По возвращении моем в свой курятник, где мы спали с корнетом Орденского кирасирского полка Львовым, товарищ мой проснулся, удивился моему приходу, считая меня под арестом, и когда я ему объявил, что сейчас возвратился от Орлова-Денисова, то он вскочил и закричал: «Беги скорее к светлейшему, он целую ночь не спал и весь штаб тоже; все кричали: не приехал ли ординарец от Орлова?»
Тогда я ему все рассказал. Свидетель этого происшествия, корнет Львов, еще жив.
Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведении. 1856. Т. 123. № 490. 15 ноября. С. 242–250.
<Анонимный автор>
Нечто о сражении при Волковиске
В Отечественную войну, когда французская армия начала уже от мер, принятых мудрым вождем нашим <Кутузовым> ослабевать и бедственная ретирада — мзда усыпления Наполеона в Москве — была главнокомандующим российскими армиями предвидена, то дабы вернее достигнуть цели своих распоряжений, нужно было противопоставить что-либо сильного на сообщении французской армии. Пунктом избрана река Березина, а войском — армия адмирала Чичагова, находившаяся тогда в окрестностях Бреста Литовского. Но армия сия имела пред собою если не сильнейшую, то равносильную генерала князя Шварценберга. Открытой силою сего достигнуть было невозможно. Не знаю, кем и как составлен сей план, но мудрые распоряжения оправданы последствием.