Согнав русских в одну толпу, немилосерд<н>ые враги в лютые морозы погнали их, неизвестно куда, загоняли в холодные корчмы, где они, желая обогреть себя, ложились спать друг на друга. Пленные редко получали хлеб; истомленные голодом и ходьбою, они не могли продолжать путь и падали. Французы убивали этих немощных солдат в том предположении, чтоб они, выздоровев и присоединившись к своим, не объявили им о состоянии французской армии и не обнаружили числа ее. С убитых, которых на двух переходах было до пятидесяти, они сдирали одежды.
Этого гибельного жребия ежечасно ожидал и Ф…… который не мог идти с простреленной ногой своей; но сильный гусар Колантай, скрывая свое уныние под видом дружбы с ним, вел его под руку. Колантай, помня, что Ф….. благодетельствовал ему в мирное время, хранил жизнь его в эти страшные минуты.
Прочие русские солдаты, обнаженные мародерами, прикрывали себя, чем могли, а французы любовались ими, как парижским маскарадом. Но русские, хотя и раздираемые досадою и грустью, не показывали всегда мщения, тем более, что враги за малейшее оскорбление их расстреливали и гордились своим варварством.
Французы пригнали пленных, числом до 700 человек, в местечко Свисло<ви>чи, заперли их всех в каменные погреба за железными дверьми и приставили караул. Ф….. случайно попал в самый угол. Наши солдаты, изнеможенные от ран, ложились в темноте на пол; другие падали и давили их. Трое суток происходил ужасный вопль и стон. Живые завидовали участи мертвых. Сама природа грустила вместе с ними. Воздух был заражен смрадом от гниющих ран и тлеющих трупов. Наконец все замолкли, и казалось в этой безмолвной темноте, будто мертвые встают для мести врагам своим. Но это было не видение: живые сдирали с мертвых шинели для прикрытия себя; из этих шинелей одну дали и Ф…… сидевшему в углу. Уже в этом погребу лежало до ста мертвых тел.
Наконец в седьмой день отперлась железная дверь в подземелье, и показался дневной свет. Русские не могли уже сносить его, но при всем том увидели стоявшего у дверей огромного роста кавалериста в медвежьем кивере и с обнаженной саблей. Он повелительным голосом требовал, чтоб они выходили вон, а не то грозился у всех перерубить головы.
Русские солдаты, думая, что пришел последний час их, стали прощаться друг с другом и молить Провидение о скорейшей кончине. Одни из них были совершенно неподвижны; напоследок гусар Колантай, перекрестясь, пополз под обнаженную саблю врага, который пропустил его в дверь. Тогда вслед за ним поползли и прочие, пытались встать, но от слабости падали и, опираясь на покрытую снегом землю, как малые дети, тащились до корчмы, стоявшей за Свисловичами. Там русские предполагали, что французы в эту ночь сожгут их всех; но Ф…..их обнадежил, что, угрожаемые голодной и холодной смертью, они уже не должны бояться смерти жаркой. Действительно, французы явились к ним в полночь и приказали выдать им по самой маленькой порции черного хлеба и по получарочке вина; но никто его не пил, кроме одного Колантая, который выпил за всех.