— Я в их числе, причем один из первых, — во фразе, произнесенной сиплым голоском, чувствовалась сила и убежденность, куда до нее наградной репетиции четыреххвостого спесивца. — Другой вопрос — кто может?
Пауза, наступившая вослед за риторически повисшем в гнетущей камерной тишине вопросом, раздражала адмирала почти как очевидная наглость хлюпика, ссутулившегося перевязанным вдоль и поперек комочком.
Жаль, но вряд ли можно претендовать на боевую награду за побои, вторично нанесенные ерепенящемуся мозгляку. К тому же, ради дела можно до времени снести, вытерпеть любые плевки, даже вытирание ног о мундир. Добьюсь результата — справят новый, с большим количеством наградных колодок на начинающей от избыточного дородства обвисать как у «вуменки» груди.
— Некоторые факторы проявления агрессивности зависят от сезона. Какой, между прочим, нынче на дворе месяц?..
Ах, уже «винтер»! Однако меня укатали… Я в том смысле, что раз зима, то весенние обострения отменяются. При нынешних темпах развития кинцы с рисового пережора вполне могли на нечто подобное подвигнуться, но существовало множество отвлекающих факторов. Что, кстати, с эпидемиями перелетного птичьего гриппа? Ни огрипели ли, вашими стараниями, косоглазые за прошедшие полгода окончательно?
— Кинцам не до нас: как ошпаренные убегают от зачумленных куриц. Именно от пернатой напасти якобы происходит северная экспансия. Вообще-то, мировое сообщество должно беречь их нацию в качестве вымирающего вида, потому что после куриной чумы, по самым пессимистичным подсчетам, от популяции останется всего-навсего полтора миллиарда — так что кинцы отпадают.
— Когда я состоял при делах, вымирающего вида было на три сотни миллионов меньше… Вы хотите сказать, что…
Какой по календарю год, адмирал?..
Не может быть! Ну, это вам зачтется… Гм, в том смысле, что по сто миллионов в год — совсем неплохой результат. Кто их только пересчитывать успевает, а если пересчитывает, то как умудряется отличать одного от другого? — Мрачно задумался Секретаришка о чем-то глубоко личном. Адмирал же без особой задумчивости, но весьма красноречиво то и дело постукивал по столу кулаком.
— В мое время подобное никому не было по плечу, — то ли под пересчет кинцев, то ли под утери холуевриканского флота, подвел, наконец, резюме секретарик.
«Ради чего терпел, спрашивается?» — Четыреххвостый заскрипел сжатыми кулаками и во вскипевшем негодовании последующие секретариковы чуть ли ни всхлипы не слушал, но жалкий смысл улавливал; мольбы произносились — куда до былой уверенности — просящим, помимо секретариковой воли, лебезящим фальцетом: