Щупальце взметнулось и ударило так, что он едва успел отскочить. Бездумно кинул плетение, которое тут же распалось, точно коснувшись небесного железа. Ингрид рубанула щупальце – отсеченное, оно немедля рассыпалось, но с ладони Фроди полыхнул огонь, и на землю твари упали уже дохлыми. А из тела тянулись и тянулись новые щупальца, так что Ингрид пришлось откатиться в сторону, и Эрик едва не заорал, когда на миг показалось, что вскочить она не успеет. Хорошо хоть те, что падали сверху, превратились из рассеянного дождя в подобие тугого каната, идущего к «голове» получившегося многорукого создания.
– Я рублю, ты жжешь, – велел Альмод. – Не глазей по сторонам, некогда.
Эрик перехватил отсеченных тварей. Огонь – это просто и быстро, чистая сила, никаких тебе замудренных схем. Вот только устаешь почти мгновенно. Отстраненно подумал: интересно, сколько они продержатся? Сжег еще одно отлетевшее щупальце. Чудом успел отшатнуться от следующего. Да сколько ж их и когда это кончится?!
Альмод срубил очередное, уклонился от второго… ровно для того, чтобы выпрямиться навстречу третьему, с размаху полоснувшему по левому плечу у шеи. Он успел взмахнуть мечом, прежде чем с криком рухнуть на колени. Эрик тоже заорал – то ли от страха, то ли от неожиданности, отшвырнул командира подальше в сторону, метнулся следом.
Альмод бездумно стряхнул тварей с груди, снова закричал – ладонь разъело до сухожилий, попытался сесть. Эрик ухватил его за плечи, едва сам не вляпавшись, толкнул на землю. Заткнуть бы уши, чтобы не слышать крик, закрыть глаза, чтобы не видеть, как расползаются кожа и мясо, обнажая ключицу. Не слышать, не видеть, позволить всему идти своим чередом, и пусть судьба сама за него отомстит.
Он отогнал паскудную мыслишку. Накрыл тварей плетением – точно прицелиться не вышло, захватило живую плоть, только что бывшую живой, но и эти сдохли… кажется. Нет, вот еще живая… была. И еще. И…
Он застонал в голос, поняв, что последняя тварь, проев мышцы, скользнула между ребрами, под сердечную сорочку и дальше. Успел поймать и даже с плетением не ошибся, чуть-чуть бы в сторону – прожег бы дыру в сердце. Еще одну дыру, потому что первую успела проделать тварь, и, когда плетение выдернуло ее из тела, следом плеснуло кровью. Лицо Альмода посинело, на шее набухли вены, крик сменился хрипом.
Думать было некогда, бояться тоже, и Эрик полоснул ножом между ребер, расширяя рану. Так и есть, сердечная сорочка заполнена кровью, что мешает ударам сердца. Значит, раскрыть рану, выпуская кровь, обнажая еще живое, бьющееся, и просто заткнуть пальцем – все равно больше нечем – дыру, оставленную тварью, ощущая, как вокруг упруго сомкнулись и снова расслабились мышцы, как потекла внутри кровь. Альмод вздохнул глубоко и неровно, попытался сесть – пришлось довольно жестко придержать его свободной рукой. Только что дальше-то делать? Сращивать? Так ведь не ухватишь, колотится…