На переменке зареванная Наташка разглядывала красующуюся на полстраницы запись: «Ваша дочь своим безобразным поведением срывала урок и мешала одноклассникам. Просьба принять меры». Дальше шла размашистая подпись учительницы, под которой необходимо было расписаться родителям.
Это была трагедия. Наташкин отец отличался лютой строгостью и сразу хватался за ремень, не делая скидку на то, что воспитывает не сына, а дочь. Показать ему такую запись значило стопроцентно заслужить жестокую порку, да еще и лишиться гуляний на неделю. Невольный виновник Наташкиного несчастья, тот самый пацан с явными задатками клоуна, стоял рядом, насупившись, и сочувственно смотрел на ее заплаканную физиономию.
– А если вырвать этот листок, на фиг? – нерешительно предложил он.
– Ага, вырвать, – жалобно пропищала Наташка. – Я должна завтра принести дневник с подписью.
Мальчишка понимающе хмыкнул и покачал головой.
– А ты… – Он наморщил курносый нос, угрожающе свел белесые брови. – Сама подпишись за мать. Сведи ее подпись на бумагу, а оттуда в дневник. Знаешь, как можно? Через оконное стекло, я сам пробовал.
– Нет, – грустно сказала Наташка. – И так тоже не выйдет. Все равно я дневник должна дома показать.
Пацан пожал плечами и, почувствовав, что исчерпал всю свою фантазию, испарился. А Наташка поплелась домой.
Она принадлежала как раз к той категории детей, про которых соседи сочувственно говорят: «С ключом на шее». Ключ, правда, лежал у нее в кармашке портфеля, но в остальном Наташка полностью соответствовала образу: была предоставлена самой себе до семи часов вечера каждый день.
Родители возвращались поздно, и к их приходу она должна была разогреть оставленный матерью обед, вымыть за собой посуду, сделать уроки и погулять. Все эти обязанности Наташка выполняла еще с первого класса, и упаси бог было замечтаться и не убрать за собой тарелку или случайно позабыть выучить наизусть стих!
Придя домой в этот несчастливый день, девочка, как и всегда, поставила на плиту кастрюлю с супом и сковородку с котлетами. Ей и в голову не приходило, что можно нарушить раз и навсегда заведенный отцом распорядок дня, даже если случилось ЧП и вовсе не хочется есть. Пока разогревался обед, Наташка переоделась, достала из ранца дневник и, положив его на стол перед собой, сосредоточенно углубилась в созерцание записи. Она рассматривала ее так долго, что пропустила момент, когда суп закипел и выбежал на плиту, а котлеты покрылись черной коркой. Обнаружив это, Наташка почувствовала себя еще более несчастной. Она, однако, старательно протерла плиту, давясь, съела ставшие неудобоваримыми котлеты и все, что осталось от супа, а затем вновь засела за дневник.